Рука ползёт выше к лопаткам, а затем обратно вниз.
– Сколько вы берёте за ночь, Лера?
– Что?! – это не голос, это шумный выдох паники. Я отшатываюсь в сторону, но визитёр оказывается быстрее… и сильнее. Он хватает меня за запястье, не даёт сбежать.
– За ночь, Лера, – он серьёзен. Он дьявольски серьёзен даже несмотря на то, что до сих пор улыбается. – Или за сутки. Какой у вас прейскурант? Я заплачу вдвое. Оставьте ваш номер, и мы договоримся, после того, как вы закончите с Никольским. Вы, должно быть, недавно в этом деле. Никогда раньше вас не видел. Вы замёрзли? – последний вопрос звучит как истинное издевательство, даже голос такой невинный, такой будничный.
Я буквально немею. И глохну. Отчетливо ощущаю, как меня трясёт. Через секунду я не чувствую пальцев на ногах, на руках, а затем и конечностей вовсе. Мужчина не отпускает, крепко сжимает моё запястье, видимо, дожидаясь ответа.
– Ну же, Лера… Прикусила язык от щедрости моего предложения?
Для меня становится полной неожиданностью, когда он дёргает меня вперёд. Так сильно, что я не удерживаю равновесия и упираюсь ладонями в его грудь. Он не теряет времени даром, обнимает за талию. Буквально стискивает. Меня окутывает неприятной теперь уже тошнотворной смесью резких запахов – пота, тяжёлого одеколона или дезодоранта, который не в силах справиться с вонью, слишком горький запах сигарет и алкоголя. Чувствую, как второй рукой он сжимает мою задницу, и буквально леденею, обращаюсь камнем.
– Ты очень красивая… – неприятный запах изо рта касается моих губ и носа. Он продолжает наглаживать мои ягодицы. – И очень хорошо изображаешь святую невинность… однако, сейчас это ни к чему. Мы же оба понимаем, что…
Распахивается дверь. Резко и шумно. Гомон голосов и лёгкая ненавязчивая музыка буквально врываются в мой непрекращающийся кошмар и выталкивают из панического забытья, приводят в чувства.
– Павел Филиппович! – доносится знакомый голос.
– Андрей? – удивлённо выдыхает мой новый несостоявшийся насильник, явно не обрадованный, что ему помешали. – Что случилось? Ты не видишь, я занят.
– Ваша жена приехала. Она уже в зале.
И этот Павел Филиппович в ту же секунду буквально отскакивает от меня, как от прокажённой чумой, спешно поправляет пиджак, что едва-едва на нём сходится, галстук. Бросает злющий-презлющий взгляд в мою сторону, словно это я секунду назад пыталась залезть к нему в трусы, а затем отходит к Андрею.
– Где она?
– В последний раз видел её у барной стойки с Маргаритой Семёновной. Они о чём-то беседовали.
– Сука… – шипит, будто ядовитая змея. – Как всё не вовремя. Спасибо, что предупредил, Андрей. – После чего покидает терраску. Дверь издаёт приглушённое и тяжёлое «вжух», затем «бум» и «щёлк».
Округа погружается в первозданную глубокую тишину.
Только сейчас понимаю, что здесь даже живности никакой не слышно. Ни птиц, ни насекомых, ни каких-то других звуков природы.
Странно…
– Я думал, ты хоть немного с мозгами, – голос Андрея звучит тихо, ровно, не выдавая ни единой эмоции, и я только теперь понимаю, что он не ушёл. – Что это сейчас было?