Глава четырнадцатая
«Третьи лица» (1)
1
Глубочайшая затхлая тишина гудит и, кажется, что дышит в этом огромном необъятном пространстве. С полным безразличием к происходящему она душит и проглатывает тихие жалобные всхлипы, которые смешиваются с едва слышным шелестом уличной мороси. Под дугообразной металлической местами продырявленной крышей мрачно, сыро и холодно.
Неподалёку от высоких ворот стоят чёрные внедорожники, подобно трём злобным бойцовым зверюгам, глаза которых будто угли горят ярким жёлтым огнём. А меж ними такой же чёрный, отполированный, однако менее внушительный и более приземистый «мерседес» представительского класса. Его фары так же направлены вперёд на группу людей в чёрном. Их лица скрыты масками, в руках автоматы, а тени силуэтов кажутся невообразимо длинными, исчезая где-то в бесхозном и заброшенном полумраке. И лишь один лица своего не скрывает – он не боится быть узнанным, не боится смотреть прямо в глаза тому, кого решил сегодня казнить. Но он не палач, нет. Он тот по чьему приказу всё это сейчас происходит, тот, кто уже неоднократно вершил чужие судьбы, тот, кто считает себя хозяином на этих землях, а, быть может, кто знает… и Богом.
Ярослав Никольский заканчивает с сигарой, бросает окурок на бетонный разбитый трещинами пол. Ещё через мгновение подошва его дорогих дизайнерских туфель вдавливает окурок в песок и строительную пыль. Ровно так же, как он намеревается мгновением позже поступить со своими новыми пленниками.
– Давай, Артём, – голос звучит спокойно и буднично. – Я не собираюсь ждать слишком долго. Если этого не сделаешь ты, то… – Ярослав усмехается. Криво. Презрительно. – У тебя пока ещё есть шанс спасти сегодня целых четыре жизни.
Артём Равицкий, стоящий к нему спиной, медлит. Он трясётся и плачет. Но плачет не так, как его мать или невеста. Он не всхлипывает, не издаёт ни звука, не жмётся к кому-то из близких, в поисках защиты. Он плачет молча, стиснув зубы. Яркий свет фар рисует на его мокрых щеках причудливые блики. Он смотрит на своего отца, сидящего перед ним на коленях… избитого, в грязи, с низко опущенной головой. Затем переводит внимание на мать и невесту – Лизу, его Лизоньку – прекрасную, нежную и красивую. Даже сейчас, даже так, в этом мрачном, холодном, безразличном к происходящему ангаре. Он так сильно её любит. И мать, и отца, и младшую сестру, о местоположении которой вообще ничего не известно. И он не верит… Он до сих пор не может поверить, что это происходит с ним, что всё вокруг не какой-то страшный пугающий до одури сон, нет! Всё ЭТО – реальность. Неприкрытая. Жуткая. Омерзительная. Его отец оказался бандитом, вором и убийцей. Его отец все эти годы помогал(!) бандитам и убийцам. И Артём изо всех сил хотел бы сейчас ненавидеть его за это. За полное неведение. За бесконечное бесстыдное враньё. За сломанные в одночасье жизни самых дорогих ему людей. Хотел бы… но не может.
Тяжёлый кусок металла обжигает холодом ладонь и пальцы. Заставляет руки дрожать ещё сильнее.
– Я не могу… – не голос – хрип. Почти шёпот.
– Хорошо, – Никольский буднично пожимает плечами, дёргает подбородком и в ту же секунду по огромному пространству прокатывается эхо быстрых шагов, шорохов, а затем и громкого вопля.
– Нет! – Артём бросается вперёд, но тут же получает прикладом в затылок. Падает на колени. В глазах темнеет.
– Не смейте! – кричит и одновременно плачет Лиза, когда один из людей в чёрном хватает её за волосы, оттаскивает в сторону.
– Отпустите её! – грохочет басом Дмитрий Равицкий, но не рискует подняться с колен. Он слишком хорошо понимает, что происходит. Знает, что будет затем… после… И ещё лучше он понимает, что выход из этого ада лишь один.
Человек в чёрном выхватывает из-за пояса пистолет, тычет им в лицо Лизы.
– Нет… пожа-луй-ста… – она плачет. Лицо искажает гримаса ужаса и паники. Животного страха. Она закрывает глаза и повторяет уже беззвучно: – Про-шу ва-а-а-с…
– Думай, Артём! – снова раздаётся ровный и сухой тон Никольского. – Всего один труп и все остальные останутся живы. Поедете домой. Сможете начать всё сначала, – он усмехается. – Сыграете свадьбу, нарожаете детишек. Считай это моим свадебным подарком – ваши жизни. Твоя, твоей матери… невесты. Не забывай, что где-то там ещё и твоя младшая сестрёнка. Сколько ей сейчас? Пятнадцать, кажется…
Тот, что ударил прикладом, хватает Артёма за шиворот и дёргает вверх, заставляя подняться на ноги, затем грубо подталкивает к отцу. Артём отрицательно качает головой. Слёзы текут по щекам с удвоенной силой.
Он не может…
Но он поднимает пистолет.