Он не убийца.
Рука дрожит под тяжестью оружия, из-за чего Артём перехватывает её за кисть другой рукой.
Он не убийца…
НЕ УБИЙЦА!
– Стреляй, Артём, – внезапно произносит Дмитрий и его сын вздрагивает. Глаза расширяются, а зрачки становятся маленькими и узкими, словно бусины. Он чувствует, как в кровь бьёт новая доза адреналина, как по рукам от запястий вверх ползут ледяные мурашки.
– Я не…
– Стреляй! – твёрже повторяет Равицкий-старший. – Я заслужил. Ты знаешь. Я виноват. Так что стреляй. Защити маму, Леру и Лизу.
Никольский вдруг смеётся и смех этот низкий, утробный, злой.
– Да, правильно, Артём. Послушай своего отца. Он дело говорит.
– Пап… – произносит лишь одними губами, а Дмитрий просто кивает, смотрит в лицо сына. Он знает, что не выживет. Знает, что назад дороги нет. Он ошибся, просчитался. Думал, что у него всё под контролем, думал, что сможет удержать ситуацию… Нет. Не смог. Он собственноручно помог вырасти и окрепнуть чудовищу, что сейчас терзает его семью. Он дал ему шанс выжить, хотя мог ведь убить. Давно мог и должен был это сделать, но не сделал, а теперь… Он смотрит в лицо сына и пытается запомнить его. Его черты, этот пронзительный пристальный исполненный непониманием и ужасом взгляд… Бессмысленно. Глупо. Ведь через мгновение он уже никогда больше…
Выстрел!
Чуть приглушённый, но тяжёлый он проносится по ангару зловещим эхом, разгоняет безликую тишину по углам. Следом раздаётся вскрик его матери, а вой невесты становится ещё отчаяннее.
– Ди-и-има-а-а! – Лидия Равицкая не удерживается на ногах, падает на бетонный пол, разбивая колени в кровь. – Мм… А-а-а-а!
– Мама… – произносит шёпотом Артём. Он уже ничего не видит, ничего не соображает. Слёзы застилают взор мутной расплывающейся пеленой.
«Что я… Что…»
У него выхватывают пистолет. Артём не успевает ничего сообразить или сделать, не успевает осознать и уж тем более принять происходящее дальше.
«Мама…»
Человек в чёрном подходит к Лидии. Снова раздаётся выстрел.
– МАМА! – он кричит, бросается на убийцу, но его скручивают, заламывают руки, вжимают лицом в пол. – МА-МА!!!
Он смотрит в безжизненное лицо своей матери, прижатое к пыльному истрескавшемуся бетонному полу, в её остекленевшие мёртвые глаза. Из зияющей чернотой дыры во лбу сочится тёмная, густая кровь.