Тюрьму стерегли бандеровцы, проверяя все въезжающие и выезжающие машины – чтобы украинская Фемида не отпустила участников Русской весны, которых не удалось сжечь в доме Профсоюзов. В своем роде, они тоже были жертвами. Патриоты своей страны, не нужные ни стране ни обществу, почти три десятка лет борющиеся за свою Украину, но так и не получившие ее. Они понимали, что не могут ничего сделать ни с ворами, ни с предателями во власти – и сами стать властью они не могут, потому что образование – три класса и коридор. И вот они много лет уже посменно дежурили около ворот одесской тюрьмы, чтобы не выпустили «русских зрадников», понимая, что тем самым они ничего не изменят в своей стране, и их подвиг, их труд, их боль – никому не нужны. Но надо было делать хоть что-то, и они делали, в надежде на то, что Бог помилует Украину, и придет откуда не возьмись, новая власть, украинская и патриотичная, такая же как они. Только этого никогда не будет – на осинке не родятся апельсинки. Но они стояли… скорее для того чтобы остаться самими собой и сохранить к себе хоть каплю уважения, после того как страна, за которую они убивали и умирали, смачно вытерла о них ноги.
Ангел все это понимал… видел; он вообще через решетки увидел и понял больше, чем когда находился на свободе. Он разговаривал с людьми и видел, что они не особо хотят бороться за свое достоинство, что им намного проще взять и уехать. Что народ некогда великой Империи – изверился, изворовался, исстрадался настолько, что стал не похож сам на себя. Что у полуграмотного индейца кечуа, пришедшего в столицу наниматься на поденную работу, больше человеческого достоинства и национального чувства – не говоря уж о богобоязненности – чем у любого человека здесь, что по ту сторону решетки, что по эту. Он начал понимать, что в Ираке – шииты и сунниты почему то не отдали свою землю тем, кого они считали врагами, не разбежались, не разъехались. А здесь…
Он не разочаровался – для него это было еще одним вызовом, он понимал насколько все плохо в той стране, которую когда-то покинули его предки. Но он начал сомневаться в чем-то, во что раньше верил. Например – а нужна ли Одесса новой России? Хватит ли сил у тяжело пострадавшего и продолжающего страдать русского народа для того, чтобы вынести и этот крест, чтобы вылечить и это сообщество, чтобы поднять из грязи и этот город.
Ответ на этот вопрос он получил, когда вспоминал книгу про кавказскую войну 19 века – многие русские книги он помнил наизусть или почти наизусть. Он вспомнил, как они обсуждали это в Буэнос-Айресе, и как один старик, помнивший еще тридцатые сказал – вы что же, думаете Россия захватила Кавказ, потому что ей не хватало земли? Или людей? Нет, не поэтому. Кавказ стал русским, чтобы принести и туда цивилизацию, чтобы не ходили с Кавказа на Русь бандитские шайки. Точно так же Русь сделала великое дело для всей европейской цивилизации – окультурила Великую Степь, откуда во все стороны шли громадные армии налетчиков. Если бы некому было это сделать, не было бы никакого итальянского Risorgimento38, а картины да Винчи – разрубил на куски какой-нибудь кочевник. Или увез бы к себе в степь, чтобы стелить на пол юрты.
Так и тут. Пусть Украина страшная, грязная, опасная, нищая, во многом чужая – но Русь должна дойти и сюда. Чтобы не пришлось, потом оборонять свои города от бандитских шаек, чтобы не взорвались реакторы, чтобы европейцы могли и дальше жить в своих уютных тихих городках и наслаждаться жизнью.
Россия заплатит. Увы – как всегда…
Тем временем – в Одессе происходили довольно странные процессы.
В отличие от всей остальной страны, в Одессе была своя «ватная» партия – не Партия Регионов, а Морская партия, созданная одесситами. Потому под общеукраинский закон о люстрации в Одессе мало кто попал, все остались на своих местах. Ни ставленники Коломойского, ни ставленники Саакашвили не смогли ничего изменить – Одесса как была ориентирована на Россию, так и оставалась.
Прокуратура внезапно запросила информацию о передаче дела по массовым беспорядкам, случившимся год назад – ей. А так как Ангел сидел именно по этому обвинению, он переходил из распоряжения СБУ в распоряжение прокуратуры. СБУ неожиданно не возражало против требования прокуратуры, хотя обычно за такие дела борются в кровь, чтобы либо попиариться, либо взять с подследственных деньги за закрытие дела.
Дело принял следователь по особо важным Лещенко. Ему было тридцать лет, но он был кумом судьи и ездил на автомашине «Порш Кайенн», который ему подарила бабушка – по крайней мере, он так написал в декларации. После кровавой бойни, произошедшей в городе год назад, многие продвинулись по службе и Лещенко искал повод пропиариться. И собирал деньги на назначение прокурором – пусть для начала не в Одессе.
Он наскоро – вечером планировалась вечеринка – изучил дело, и с удивлением отметил, что один из подозреваемых по делу ни разу не допрошен за все это время. Он удивился, но выяснять ничего не стал: раз не допрошен, значит надо допросить. И написал запрос…
Доставка подследственных на допрос в Одессе была поставлена так же, как и везде – утром всех подследственных чохом забирала машина и отвозила на допрос, оставляя на целый день, после чего вечером так же чохом везла всех обратно. Сегодня допрашиваемых было много, двадцать шесть человек – почти вдвое больше максимальной вместимости автозака.
Начкар, получив документы, присвистнул, отправился к зам начальника СИЗО. Бросил подшитые скрепкой документы на стол
– Ильич… чо делать то будем? Двадцать шесть человек в спецмашине— это почти вдвое от нормы.
Замнач крепко выругался.
– Я что ли это придумал? Вези!
– Дай вторую машину!
– Движок полетел
ebooksa