Воронихи,

– Показывай! – скомандовала она более низким и хриплым голосом, чем обычно.

Кровь, которая наполняла теперь чашу, пошла рябью и замерцала. На глазах у Скарлетт в этой жиже возникло лицо Гвен – не улыбающееся, как на снимках в спальне, а такое, каким было во время их последней встречи: осунувшееся, бледное, с нечистой кожей. Непричесанные волосы дополняли образ.

Если у Гвен были какие угодно дурные намерения, заклинание должно было их выявить, доказать, что она замарала себя губительной магией – той самой, которой интересовалась еще на первом курсе. Однако лицо в чаше оставалось неизменным. Миг, и поверх него появилось слабое белое свечение, оно ширилось, пока вся поверхность жидкости не засияла белым, да так ярко, что кроличьего сердца стало не рассмотреть.

Скарлетт окинула комнату взглядом, но ничего не увидела. Ни черных туч, ни жутких теней по углам. Вообще никаких следов магии, ни губительной, ни любой другой, лишь ровное белое сияние.

Гвен не занималась ворожбой. Не пыталась никого проклясть. Если состояние ее жилища о чем и говорило, то лишь о том, что у нее вообще нет никаких колдовских способностей.

Скарлетт села на корточки, не понимая, что чувствует, облегчение или разочарование, и вдруг услышала, как вдали хлопнула входная дверь.

– Черт!

Она вскочила на ноги и схватила пластиковый пакет, в котором принесла сердце, и, наморщив нос, засунула туда чашу вместе с содержимым – от него можно будет избавиться на обратном пути, сейчас некогда.

С пакетом в одной руке и сумочкой в другой, Скарлетт поспешила к входной двери и застыла, прижавшись к ней ухом. С другой стороны не доносилось ни шагов, ни каких-то других звуков. Наверное, пришел кто-нибудь из соседей. Глубоко вздохнув, девушка повернула замок, открыла дверь, вышла и прикрыла ее за собой. Потом легкими шагами сбежала по лестнице и проскользнула в сетчатую дверь, старательно придержав ее, чтобы не хлопнула.

– А ты что тут делаешь? – неожиданно раздалось прямо за ее спиной.

Скарлетт чуть не выпрыгнула из собственной обуви, обернулась и увидела Джексона. Тот стоял, прислонившись к кирпичной стене возле входа. Вот зараза! Ну почему он в последнее время оказывается везде, куда ни пойдешь, да еще так неожиданно? Ей понадобилось некоторое время, чтобы отойти от испуга, а потом она спросила, прищурившись:

– Я? Это ты что тут делаешь? Следил за мной?

– Не льсти себе. Знаю, это может потрясти, Скарлетт, но земля не вокруг тебя вертится.

– Ты что, здесь живешь? – Скарлетт постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно более насмешливо.

Парень ухмыльнулся:

– А чего, ты меня искала, что ли?

Она демонстративно окинула его глазами с головы до пят, сохраняя при этом невозмутимое выражение лица. На Джексоне были потертые джинсы и выцветшая синяя футболка. Пожалуй, взгляд излишне задержался на коричневой коже коленок, проглядывавших в сделанные еще на фабрике прорехи. Закончив осмотр, она увидела, как юноша проводит рукой по коротко стриженным волосам, и обнаружила, что глядит прямо в его бедовые карие глаза меж высоких скул. Приходилось признать, что он очень даже ничего – хоть ей и нет до этого никакого дела. У нее есть Мейсон.

– Ну уж нет, – сказала она, высоко подняв голову, – я пыталась найти Гвен.

– Сейчас ее нет дома.

– А вы что, типа встречаетесь? – вскинула брови Скарлетт.