Милые детки

– Тужьтесь.

Потянули так сильно, что все ее тело заскользило вперед по кровати. Лорен сама не понимала, тужится она или нет. Она постаралась придать лицу выражение крайнего усердия и даже напрягла мышцы шеи, но тут где-то в голове раздался голос: а смысл? Если я не буду тужиться, как они узнают? Может, я просто немножко посплю?

Она закрыла глаза.

– Сейчас. Тужьтесь.

Потянули снова – и достали первого ребенка. Сонливость тут же рассеялась. Лорен открыла глаза, мир вокруг вернулся в фокус, все снова происходило с нормальной скоростью или даже чуть быстрее обычного. Она затаила дыхание в ожидании детского плача. Наконец услышав его – слабый, тонкий, пронзительный протест потревоженного существа, – заплакала и сама. Она так долго сдерживала слезы, что теперь казалось, будто текут они под напором, точно из крана. Патрик сжал ее руку.

– Дайте мне взглянуть, – сказала Лорен, и ребенка положили ей на грудь, но почему-то ножками к лицу, и кроме этих ножек, сложенных по-лягушачьи, и крохотной ручки, молотящей воздух, она ничего не увидела. Патрик склонился над ними обоими, вложил свой палец в маленькую ладошку ребенка и глядел на него, щурясь, точно на солнце, смеясь и плача одновременно.

– Разверните его ко мне, – попросила Лорен, но никто не отреагировал. Она едва почувствовала, как врач, велев ей тужиться, снова начала тянуть. Первого мальчика убрали и на его место положили второго.

На этот раз Лорен сама развернула малыша к себе. Качая ребенка на руках, она внимательно изучала его лицо, а он, сложив губы дудочкой, глядел на нее из-под полуприкрытых век задумчивыми глазами, в которых, казалось, и белков-то не было, только переливчатые темно-синие радужки. Генетически младенцы были абсолютно одинаковы, но Лорен и Патрик все равно надеялись, что они будут капельку отличаться друг от друга. Ведь это два отдельных человека. Два прелестных мальчика, подумала Лорен с несколько напускной веселостью. И тут же: а теперь можно я посплю? Никто же не заметит, правда?

– Райли, – произнес Патрик, одной рукой ласково коснувшись щеки Лорен, а другой – щечки ребенка. – Да?

Лорен показалось, что он слишком уж спешит. Ей хотелось отложить выбор имен на пару дней, чтобы как следует познакомиться с мальчиками. Это ведь так важно. Что, если они сделают неправильный выбор?

– Райли? – переспросила Лорен. – По-моему…

Патрик выпрямился, уже держа в руке телефон.

– А что насчет второго? Руперт?

Руперт? Этого имени даже в списке не было. Он как будто пытался под шумок подсунуть ей какие-то посторонние имена, рассчитывая, что, распростертая на кровати, накачанная лекарствами и наполовину парализованная анестезией, она согласится на что угодно. Нечестно.

– Нет, – сказала Лорен чуть громче, чем собиралась. – Это Морган.

Патрик нахмурился и бросил взгляд в сторону потенциального Моргана, которого осматривал педиатр.

– Серьезно? – Он спрятал телефон обратно в карман.

– Вам надолго оставаться нельзя, – сказала Патрику сестра-акушерка, когда Лорен наконец привезли в пустую палату, разделенную на части бирюзовыми шторками. Шторки сестра отдернула, чтобы не мешались. Лорен расстроилась – она надеялась, что можно будет еще немного побыть всем вместе, вчетвером, прежде чем мужа выгонят из палаты.

Из родильного зала они добирались туда ужасно долго, преодолели сотни метров коридора, если не тысячи. Патрик катил тележку с одним из близнецов, а медсестра толкала кровать, в которой лежала Лорен, державшая на руках второго. Под звон колесиков маленькая процессия в торжественном молчании двигалась по коридорам, залитым желтым электрическим светом. Сперва Лорен думала, что Патрику следовало бы предложить медсестре поменяться и самому покатить тяжелую кровать, но вслух этого говорить не стала, и к концу путешествия была рада, что смолчала. Когда добрались до палаты, стало ясно: сестра отлично знает, что делает. Ростом она была почти в два раза ниже Патрика, но перед последним поворотом налегла на каталку всем своим весом, и та, выписав лихой пируэт, идеально прошла в дверь палаты. Отточенным движением серфера, встающего на доску, сестра поднялась на подножку и последние несколько метров проехала по палате вместе с каталкой. С мягким «дзынь» изголовье кровати коснулось стены, и каталка остановилась, заняв положенное место в одном из четырех свободных отсеков – том, что у окна. Патрик наверняка потерял бы управление и врезался во что-нибудь дорогое.

– Ну вот и приехали, – торопливо бросила медсестра. Она заблокировала колесики кровати, а затем указала Патрику на часы на противоположной стене: – У вас пятнадцать минут.