— Никто не хочет, — сообщил Кайрат. — Даже сирота Тоштан и та отказалась. Я ей говорю: «Подумай, какую красавицу будешь играть. Дура!» А она: «Сам дурак! Для вас даже трижды красавицу не стану играть. Вы в школе дергаете за косы».
— Ну и не надо! Обойдемся и без Кыз-Жибек! — сказал Ажибек, ничуть не расстраиваясь.
— Из-за кого же тогда будут сражаться герои? — удивился Самат.
И он был прав. Мы приуныли, нам очень хотелось сыграть этот спектакль.
Чтобы русский читатель понял, почему удивился Самат, скажу так: играть спектакль по известному эпосу без Кыз-Жибек все равно что ставить «Ромео и Джульетту» без Джульетты, или «Анну Каренину» без участия Анны.
Но уверенность Ажибека осталась несокрушимой.
— А просто так будут сражаться! Будут, и все! — легко и беспечно ответил наш самозваный постановщик, и мы охотно с ним согласились. В самом-то деле почему нужно сражаться из-за кого-то? Почему нельзя воевать просто так?
Старый, заброшенный сарай стал нашим театром. Кайрат стащил из дома видавший виды дырявый палас, и мы превратили его в занавес, поручив держать его двум мальчикам, которым не хватило ролей. Оставалась еще одна забота: чем мазать себя, как это делают все настоящие актеры? Для окраски ресниц и бровей мы быстро приспособили древесный уголь, но вот чем побелить лицо — это нам казалось почти невыполнимой задачей. Свой мел учитель Мукан-агай бережно заворачивал в платок и прятал в карман пиджака, и подобраться к нему не было совершенно никакой возможности. Однако наш предводитель и тут нашел выход из положения. Перед самым началом спектакля он повел нас в правление колхоза, и там мы потерли ладонями о недавно побеленные стены, густо намазали их известкой.
На шум, поднятый нами, из своей комнаты выскочил учетчик Бектай и сердито спросил:
— А вы зачем сюда пришли? Вам что? Улицы мало?
— У нас теперь будет театр, — честно сказал Самат и тут же получил от Ажибека затрещину.
— Я вам покажу театр! — не поверил Бектай. — Нашли место для игр? А ну, вон отсюда!
Вернувшись в сарай, мы перенесли известку с ладоней на щеки и лоб. После того, когда для начала все было готово, Ажибек позвал Ырысбека. Тот пришел в своей солдатской форме со шпорами и уселся на единственную скамью. А мы трепетали за паласом, который держали два тоже взволнованных мальчика. У меня пересохло в глотке, мне казалось, что сейчас я забуду все слова или совсем потеряю голос, открою рот, а из него вырвется шипение, как у гусака.
— Дабай! — скомандовал Ажибек, тоже волнуясь.
Мальчики, державшие занавес, отступили в сторону, и перед Ырысбеком, как я сейчас представляю, открылись маленькие, тощие чудовища, перемазанные известкой и углем, в залатанной одежде, с босыми ногами, усеянными цыпками. Ырысбек бешено захохотал, словно к нему сзади кто-то подкрался и начал щекотать под мышками.
Тут Ырысбек и вовсе закатился от смеха. Он хлопал себя по бедрам, хватался за живот, из глаз его ручьями струились слезы.
Смущенные его смехом, мы кое-как, пропуская слова, доиграли пьесу до конца.
— Желание ваше похвально, ребята, — сказал Ырысбек, посерьезнев. — Вы хотите заняться серьезным делом. Это хорошо. Да только не с того конца вы взялись. Мужчина теперь солдат! И с этого дня я сам займусь вашей военной подготовкой. Адъютант!.. Ажибек!
— Что, дяденька? — отозвался Ажибек; он, как и все ребята, был расстроен нашим провалом.
— Отставить! — рявкнул Ырысбек. — Что должен сделать солдат, когда его зовет командир?
ebooksa