— Куда ты дел письмо, которое дал тебе Ырысбек? — сразу же напустился Ажибек.
Он застал меня врасплох, и я, забыв про обещание молчать, растерянно пролепетал:
— Отдал его Зибаш. Как он и велел.
— «Велел, велел»! Ну и осел же ты, Канат! — рассердился Ажибек не на шутку. — Влепить бы тебе по носу за это!
— За что?! Он ведь главнокомандующий наш. Ты сам говорил про военную дисциплину!
— Тьфу! Какой же ты бестолковый! — взорвался Ажибек. — Ведь то я про военное говорил, про общее, наше. А здесь личное дело совсем. Он не имел права тебе приказывать!.. Все, потерял я ее! Что теперь будет?! Что будет?!
— Кого ты потерял? — спросил я, ничего не понимая.
— Да Зибаш потерял.
— Как это можно ее потерять? Она же человек, а не предмет какой-то!
— Я жениться на ней хотел. Когда вырасту.
Он уже говорил об этом не раз. И мне каждый раз было смешно.
— Она же старше тебя. Она уже теперь взрослая, — сказал я, опять сдерживая смех.
— А, что тебе говорить! Ты все равно ничего не понимаешь, — ответил он с досадой. — Вот что, идем поищем Зибаш. Она еще домой не возвращалась. Ырысбек ее задержал. Не пускает.
Я заглянул домой, набросил пиджачок, и мы отправились на поиски Зибаш. Сначала подошли к дому Ырысбека, заглянули в окно. Самого хозяина не было. Дурия сидела возле очага, на котором стоял приготовленный ужин, ждала Ырысбека.
— Ага, я знаю, где они, — решительно прошептал Ажибек. — Они возле конюшни. Если не боишься, пойдем!
Кто из мальчишек признается в трусости? И мы побежали на конюшню.
Обычно летом конюшня была пуста. Лошадей угоняли на пастбище. Только арба Зибаш одиноко чернела у коновязи. В темноте тяжело вздыхали быки, точно сетовали на свою нелегкую долю.
Мы подошли к строению с тыла и забрались по лестнице-стремянке на крышу. Прошлогоднее сено на крыше кое-где уже осыпалось; припав к одной из дыр, мы ясно услышали голоса Ырысбека и Зибаш.
— Ырысбек, постыдись, — говорила Зибаш, — у тебя есть жена. Ты ведь любишь Дурию.
Ырысбек зло отвечал: