Наконец все расселись за угощением и начался праздник, который шел три дня. И все это время он и жена страшно переживали оттого, что в тесной юрте не могли разместить всех гостей подобающим образом. Сам Кусен все эти ночи спал на крыше кошары, закутавшись в шубу. Потом гости разъехались по домам; они получили в подарок по овце и, видимо, остались очень довольны его гостеприимством. А он, Кусен, и его семья остались одни среди разора.
Не то чтобы жалко было Кусену съеденного, выпитого и сломанного, просто ему хотелось, чтобы они приезжали не все одновременно, а по очереди, так, чтобы гости никогда не переводились в его юрте. А то вот приехали все одновременно в последний раз, и теперь целый месяц не будет ни души.
Частенько и он, и жена Айша, и дети поглядывают на дорогу, которая ведет к центральной усадьбе, но с тех пор гости не показывали носа. «Господи, не оставь нас без гостей, пришли к нам кого-нибудь», — молит про себя Кусен.
Но у него еще есть в запасе козырь, который он бережет напоследок. Он может съездить разок на центральную усадьбу за получкой. Вначале он, конечно, зайдет в бухгалтерию, подсчитает трудодни, и свои и жены, что они заработали за все лето, затем получит деньги, и после этого начнется главное. Дня три он будет гостить у родичей, веселиться и пить водку досыта. А потом, нагостившись вдоволь, приятно устав, вернется домой.
И вот теперь Кусен чувствовал, что приближается момент, когда грех откладывать эту соблазнительную поездку. Неспроста в последнее время его губы сами подсчитывали про себя: мол, в этом году он и жена настригли шерсти больше обычного, а за это полагается добавочная плата, как ни говори, и приплод ныне увесистый — это тоже деньги. Так губы и шепчут:
— Семь прибавить восемь, один в уме…
К губам присоединяются пальцы, тоже начинают ворожить:
— Семь и четыре — одиннадцать…
— Айша, а неплохо мы, кажется, поработали в этом году. Больше, чем в прошлом, — не выдерживает он, обращаясь к жене.
— Вот и хорошо, пошлем ребятам, — отвечает Айша.
— Пошлем, — соглашается Кусен.
Кроме трех меньших, у них еще четверо детей. Трое пока учатся: кто в техникуме, кто в школе-интернате. А старшая дочь уже замужем и живет далеко-далеко.
— Поможем, жена, поможем обязательно, — обещает Кусен.
Словом, все идет к тому, что пора съездить на центральную усадьбу. И Айша тоже не против.
— Съезди, съезди, — говорит она, — если хочешь, съезди, пока есть погода.
Но как всегда бывает в таких случаях, накопилась куча дел. То понадобились дрова, то прохудилась крыша кошары. Потом детишки поили коня, погоняв его перед этим, и конь заболел. И многие другие мелочи цепляли его за полы, оттягивая отъезд.
Однако спозаранку он поднялся с твердой решимостью попасть на центральную усадьбу, что бы там ни стряслось.
Конь — самое главное в этой затее, потому он начал со своего рыжего жеребца. Захлопотал вокруг него — сводил к родникам на водопой, надел ему на морду мешочек с зерном и, пока Рыжий шумно жевал, расчесал ему хвост и гриву, счистил засохший пот со спины.
«Ну, вот и Рыжий в порядке, — удовлетворенно сказал себе Кусен и на радостях добавил: — Так уж и быть, поеду завтра, но завтра — это уже точно, накажи меня бог».
Пока он спал, ударили заморозки. Солнце еще не взошло, поэтому кошару, и юрту, и всю степь, куда доставал глаз, будто покрывали солончаками.
ebooksa