Дикая яблоня

А они, даже не подозревая, что он раскрыл их условные знаки, продолжали свой разговор.

— А это, лишнее, колесо надежно? А вдруг пропустит воздух? — спросила Кулшара.

— Не пропустит. А если что, заклеим его. Не так, ли, Бокен? — спросил Кокбай и, взглянув на него краем глаза, ухмыльнулся; он-то по-прежнему думал, что его младший братец Бокен малолеток, простак.

Бокен промолчал, сделал вид, будто не слышал. А в душе злился на себя за то, что уступил маме, сел в машину Кокбая. И еще: ему было обидно слышать такое от красавицы Кулшары. Ну, Кокбай, ясное дело, тот не хотел брать его с собой. Но чем он помешал Кулшаре? Тесно, конечно, втроем и жарко. Да кто знал, что они встретятся с Кулшарой? Да и она сама об этом ведать не ведала. Однако скажи ему, что так оно будет, уж он ни за что бы не стеснил Кулшару, уж он бы точно поехал автобусом в город.

А вокруг лежала широкая степь с растянувшимися в цепь холмами. Воздух над степью дрожал, стекал с холмов, переливаясь в лощины. Тугой встречный ветер то остужал прохладой разгоряченное лицо, то обжигал нестерпимым зноем. По сторонам от дороги стояла высокая, по пояс, опаленная солнцем полынь. Ветер качал ее желтеющие головки.

— Как ночью доехал? — спросила Кулшара. — Фары опять не зажег?

— Вот еще! — сказал Кокбай. — Чтобы узнал весь аул?

— Ой, а если бы в яму попал или наткнулся на столб? — В голосе ее прозвучали и ужас, и восторг.

— За меня не бойся, — самодовольно ответил Кокбай. — Мне хоть глаза теперь завяжи, так поеду по твоей дороге, даже машину не качну. Лучше скажи: твой ничего не заподозрил?

— Слава богу: пришла, а он уже разлегся, рядом с детьми храпит в обе ноздри, — зло сказала Кулшара.

— Я думал, ты сегодня не поедешь, хоть и обещала.

— Почему?

— Думал, муж не отпустит. Он у тебя ревнивый.

— Ну и пусть, — отмахнулась Кулшара. — Что же, мне из-за этого так и сидеть возле него? Молодость у женщин короткая. Смотришь — и прошла! А ему лишь бы выпить да на бок.

Машина ухнула в рытвину, промытую водой. Бокена и Кулшару тряхнуло так, что они соприкоснулись головами. Бокен испугался, отпрянул, обжегшись о теплый висок Кулшары. Словно совершил святотатство. Но Кулшара, к счастью, ничего не заметила, протянула капризно:

— Кокбай, потише веди! Я думала, сердце оборвется.

Кокбай чуть убавил скорость. Удивленно сказал:

— И почему ты за него вышла? Могла бы и подостойней джигита найти.

— Мало ли мы делаем ошибок и не знаем почему? Видно, такова уж судьба. — Кулшара вздохнула и, подавшись в сторону Кокбая, приблизив к Бокену пылающее жаром лицо, промолвила с упреком: — Ты был подостойней, да в армию уехал.

— Срок подошел. А ты, между прочим, и подождать могла. Или трудно было потерпеть года два? — усмехнулся Кокбай.