— Ладно, но сейчас мы хотим не верить, а знать. И узнаем, рано или поздно, так что лучше расскажите. Вы связались с Фредриком, как он просил?
— Нет. Мне нужен адвокат. Я передумал.
Карен вздыхает.
— Будьте добры, ответьте.
— У меня нет комментариев. Я не знаю, о чем шла речь, и не связывался с Фредриком Стуубом. Мне нужен адвокат.
— Что ж, тогда мы продолжим разговор завтра. Или, скажем, утром в понедельник? В понедельник в здешнем квартале будет полно политиков. И вы рискуете столкнуться с людьми, у которых есть к вам вопросы. Можете рассказать сейчас или вернуться в понедельник, если вам так удобнее. Рано или поздно вам все равно придется нам ответить.
Карен откидывается на спинку стула и ждет, глядя, как Грот пытается сделать выбор.
— Ладно, — наконец говорит он. — Я звонил ему.
— То есть вы звонили Фредрику Стуубу? Когда?
— Девятнадцатого, в тот же день, когда пришел мейл. Я думал, он сызнова об этой треклятой дороге.
— Можете немного рассказать об “этой треклятой дороге”? — вкрадчиво говорит Карл.
— Старикан был с придурью. — Бьёрн Грот разводит руками. — Втемяшил себе в башку, что новая дорога, которую мы планируем построить, создаст угрозу для этих окаянных мегалитов. Он постоянно там ошивался и вел себя так, будто это его частная собственность.
— Так он был прав? — вставляет Карл. — Новая дорога и конференц-центр безусловно могут оказать сильное воздействие на… памятники древней культуры.
Бьёрн Грот фыркает:
— Эти камни простояли там две тысячи лет и прекрасно переживут дорогу, которая пройдет почти в километре от них. Да, мы планировали проложить ее ближе, но ведомство по культуре и окружающей среде выступило против, мы изменили проект, и он был одобрен. Обойдется намного дороже, но одобрен. И Стууб это знал.
— Что же он сказал, когда вы позвонили?
— Ничего.
Карен чувствует растущую досаду и открывает было рот, но Грот перебивает:
— Я сказал, что у него будут большие неприятности, если я отнесу его мейл в полицию. Ведь это очень смахивает на шантаж.
— И на это он ничего не ответил?