– Мы можем пройти через ручей, но от него до города еще несколько миль.
– А у тебя нет квадроцикла? – Задавая этот вопрос, я понимаю, насколько он глупый. Мы не сможем проехать на квадроцикле по шоссе.
Он закусывает губу.
– У меня есть байк. Мотоцикл. Мы могли бы на нем спуститься с холма.
Я киваю; это может сработать.
– Нам лучше поторопиться.
Он берет ружье, и я иду за ним по верхней границе ранчо. Мы молчим всю дорогу до его дома, зная, как далеко здесь может разноситься звук. Я молча жду, пока он берет свой байк и катит его по тропе к ручью.
С тех пор как твоя мать предупредила меня, что ходить к ручью опасно, это место становится еще более зловещим, здесь витает тяжелый дух твоего пустого дома. Даже яркая зелень кажется фальшивой, словно она что-то скрывает. В густой тени шумит ветер и слышен зловещий шепот зарослей. Я смотрю на покачивающиеся бедра Джеда, идущего впереди меня по тропе, и меня охватывает трепет. Я думаю о том, как ты ходила по этой тропинке изо дня в день. Это было твое уединенное место вдали от ранчо.
– Ты когда-нибудь приходил сюда навестить Рэйчел?
– Зачем бы мне приходить сюда, чтобы увидеть Рэйчел?
– Я просто думала, вы проводили время вместе.
Он останавливается.
– Нет, я не об этом. Я имел в виду, что Рэйчел не жила здесь.
– Что? Но это же ее дом.
Он окидывает взглядом тропу.
– Там никто не живет. Там жить невозможно. Электричества нет. И вода не подведена. А протянуть трубы сюда ой как непросто.
– Зачем же они построили дом без воды и электричества?
Джед корчит гримасу:
– Не знаю, заметила ты или нет, но эти люди не особо заморачиваются с планированием или с продумыванием чего-либо наперед. Им нравится внешняя оболочка вещей, но если присмотреться, почти все здесь разваливается или зарастает ежевикой.
И он прав.