Когда я отхожу достаточно далеко, он окликает меня: «Эй!» Вдогонку мне он щелкает пальцами и продолжает звать меня:
– Эй, эй, Сера! – Но уже поздно. – Разве тебе не нужно ехать обратно?
Я продолжаю идти, не обращая внимания на его крики.
– Да не дуйся ты!
Я поднимаю руки.
– Все кончено, ясно? Дело закрыто. Мне больше не нужна твоя помощь.
Он качает головой и уходит в другую сторону.
Со слов продавца круглосуточного магазина, в Хеппи-Кэмпе нет бара. «Змеиное логово», местный рассадник преступности, закрылось пять лет назад, так что, я полагаю, преступники уже успели отсюда смыться. Чтобы их было труднее найти. Я покупаю чекушку и иду с ней к реке, где сижу в кустах и решительно напиваюсь.
Хотела ли я исчезнуть? Или я втайне надеялась, что есть кто-то, кому небезразлично, где я и что со мной, и этот кто-то будет искать меня? А может, я хотела, чтобы со мной случилось что-то настолько ужасное, что спасло бы меня от себя самой? И что мне теперь делать?
Я думаю о последнем человеке, о том единственном человеке, который действительно заботился обо мне. С мыслями о ребенке я вынимаю телефон из кармана и с удивлением вижу пропущенный звонок. Я настолько ошарашена, что нажимаю кнопку вызова прежде, чем успеваю одуматься.
– Сера? – Оказывается, он до сих пор сохранил мой номер!
– Я не хотела иметь ребенка, – говорю я быстро, внутренне удивляясь, что я вообще это говорю.
Я отчетливо слышу, как он глубоко вздыхает:
– Да, я знал это.
– Все происходило так быстро, и я… Мне тогда казалось, что мы все делали правильно: мы поженились, и у нас должны были быть дети.
– Да, нам нужно было так сделать.
– Непонятно только, кто вправе решать, что правильно, а что нет?
Он вздыхает.
– Сера, как бы мне ни нравилось с тобой ругаться, прелесть в том, что мы давно уже не муж и жена, действие брачного контракта закончилось, так что я больше не обязан отвечать на твои нападки.
– Я так молила об этом.