— Нет времени на объяснения, — отрезал Циммерман. — Но, если я не ошибаюсь, тут дело непростое.
А Циммерман ошибался очень редко, это было общеизвестно.
— Пусть срочно вызовут фон Готу из Фолькс-театра. И, кроме того, попросите комиссара Кребса зайти ко мне. Потом скажите Дрейер, пусть она вас подменит.
— А чем заняться мне?
— Возьмите служебную машину и поезжайте к Келлеру. Скажите, я просил его подъехать ко мне. Он знает почему. Естественно, дайте ему всю информацию, какую пожелает.
Комиссар Кребс заявился к Циммерману через несколько минут.
— Что случилось, Мартин? — испуганно спросил он.
— В списке, который ты мне передал, были имена людей, с которыми встречался мой сын. Кто составлял его?
— Не знаю, Мартин, — уклончиво ответил Кребс. — Этим занимался Михельсдорф.
— Он здесь?
— В любое время.
— Давай его сюда.
Инспектор Михельсдорф тоже не заставил себя ждать, хотя и был недоволен — его оторвали от работы по сличению его собственных результатов с данными картотеки.
К тому же он не испытывал особого уважения к отделу по расследованию убийств — подумаешь, время от времени поймать какого-то свихнувшегося убийцу! Лечением серьезных болезней общества занимался, по его мнению, именно их отдел.
— Коллега, — начал Циммерман, — в списке, который составляли вы, есть три знакомые мне фамилии: Амадей Шмельц, Манфред Циммерман и некий Неннер.
Михельсдорф сочувственно взглянул на него.
— Мне очень жаль, комиссар, я предпочел бы избавить вас от этого…
— Бросьте, — резко оборвал Циммерман, — вы не утешитель, а криминалист. Есть между этими тремя какая-то связь?
— И весьма тесная, — ответил Михельсдорф. — Все трое — основные свидетели по делу, над которым я работаю.
— Одного вашего свидетеля уже нет в живых, — бросил Циммерман. — Кто-то убил Неннера.