Вам решать, комиссар!

— Да эти двое, кто ж еще! — расстроенно воскликнул Михельсдорф и запнулся.

— Не торопитесь с выводами, — перебил Кребс. — Бездоказательно прошу таких вещей не говорить!

— Простите, — смешался Михельсдорф, — но я подумал…

— Попробуйте подумать получше, — осадил его Кребс.

— Прошу вас передать мне все материалы по этому делу. — Казалось, Циммерман готовится к прыжку и в нем вдруг пробудился легендарный старый лев.

Позже об этом рассказывали так:

1. Рикки, владелец ночного клуба:

— Мое заведение имеет безупречную репутацию. Хотя, конечно, осложнения бывают. Но в конце концов не могу же я выбирать посетителей, а с полицией человек должен сотрудничать, если хочет жить тихо и спокойно…

Ну, тут за меня взялись эти довольно милые ребята, что расспрашивали о Фоглер, и даже заплатили за шампанское, которое не пили. Хотели только знать, кто настучал на Фоглер…

Вначале я отказался. Но Михельсдорф ведь от меня не требовал, чтобы я молчал об этом, ну я и назвал имя Неннера…

2. Джонатан Шонбауэр, сотрудник и приятель Неннера:

— Исключительно творческий характер нашей деятельности требует от художника отбросить все личное, добиться абсолютной независимости от окружающего и тем достичь способности выражать истинную суть вещей. Это великая миссия, которой достойны немногие.

Но к ним не относились, убежден, ни Амадей, ни Манфред. Не было у них творческого дара. Они все время были слишком заняты сами собой.

3. Ирен Бригитта Виснер, фотомодель:

— Они ворвались в этот мой курятник, как угорелые, словно с ума сошли! И не хотели ничего, лишь выговориться в моем присутствии. Амадей, правда, дал мне четыре или пять бумажек по полсотни и заявил: «Ну, милая, мы и разделали этого типа!»

А Манфред рухнул на мою постель и добавил: «От чертова мэтра, так любящего потроха, мы избавились!»

Долго они не задержались — около двух уехали в «ягуаре» Амадея.

* * *

Фон Гота явился к комиссару, когда тот рылся в документах, доставленных от Кребса. В темном велюровом плаще, наброшенном на темно-синий смокинг, он словно сошел с рекламы модной мужской одежды.

Но Циммермана эта демонстрация моды не тронула. Без всякого вступления он начал:

— Для вас есть особое задание. — И подал листок с заметками. — Эти имена вам, конечно, известны.