По мнению Гришина, только благодаря Поддубному, только благодаря его "козням" загнали полк на край света! А здесь, на Холодном Перевале, условия куда хуже, чем даже в Каракумах. Там хоть подходы к аэродрому более или менее открыты, по обе стороны бетонки лежала степь. А тут горная гряда, море, тайга. Дальняя приводная радиостанция ютится на прибрежной скале, как орлиное гнездо. Достаточно во время захода на посадку допустить малейшую ошибку -- и поминай, летчик, как тебя звали!
А рубежи перехвата? Они дугой выпирают над открытым морем. Подстрелит тебя какой-нибудь нарушитель границы, и тогда -- пиши пропало...
Таким образом, подземелье КП было единственным местом, где Гришин мог чувствовать себя офицером авиации, продолжать свою службу. Но он понимал, что в полковом КП много не высидишь. Здесь о погонах подполковника можно только мечтать. Вот если бы перемахнуть на КП дивизии, а еще лучше -повыше.
Для этого нужна была рекомендация. Нужно было как-то отличиться. И вот совсем неожиданно он отличился на боевом посту. Телюков сбил нарушителя границы. А кто навел перехватчиков на реальную цель? Он, Гришин! Пусть днем, но все же навел...
И еще один огонек надежды затеплился: это услышанная Гришиным фамилия полковника Вознесенского. Очень знакомая фамилия. В свое время капитан Вознесенский возглавлял в летной школе строевую подготовку. И если начштаба дивизии тот самый "строевик", то ведь это готовая протекция!
Гришин знал, что подполковник Поддубный успел уже "вцепиться Вознесенскому в петельки" и теперь довольно потирал руки: пускай грызутся. Пускай! А он еще подольет масла в огонь. И полетит Поддубный, аж дым пойдет. Полководец! Видал он, Гришин, таких полководцев!
Чувство неприязни, которое до сих пор отравляло душу Гришина, перерастало в жажду мести. Безусловно, полковник Вознесенский уже точит зубы на Поддубного, и главное теперь заключается в том, чтобы их столкнуть. И конечно же, не командир полка, а начштаба дивизии одержит верх. Только бы этот Вознесенский оказался именно тем самым бывшим строевиком Вознесенским, а не просто однофамильцем.
Чтобы не испортить дела, Гришин не решился напомнить о себе по телефону, терпеливо ожидая, пока его вызовут в штаб дивизии, -- гораздо лучше, когда поговоришь с глазу на глаз...
Ждать пришлось недолго.
Однажды серым, пасмурным утром Як-12 высадил майора Гришина на посадочной площадке штаба дивизии. Нужно было получить для полка навигационные карты. Не дожидаясь попутной машины, Гришин отправился в штаб пешком. Узенькая, глубоко протоптанная в снегу тропинка вывела его на грейдерную дорогу. Скрипел под ногами свежий сухой снежок, гудели туго натянутые февральским морозом провода.
Точно так же были натянуты у Гришина нервы. Что встретит он в кабинете начштаба? Узнает ли тот бывшего курсанта? Имеется ли на КП дивизии какая-нибудь подходящая вакансия?
Неожиданно позади просигналил автомобиль. Гришин посторонился. Мимо, позванивая цепью на задних колесах, промчалась "Победа". Рядом с шапкой солдата-водителя торчала сивая папаха. "Генерал поехал, либо полковник..." -- подумал Гришин, и ему стало очень обидно -- разве эта папаха не видела офицера, направляющегося с посадочной площадки в штаб дивизии? Ведь элементарная вежливость требует подвезти человека...
"Победа" с папахой на какое-то мгновение скрылась в ложбине, затем, одолев бугор, повернула к дощатому бараку, крыша которого ощетинилась мачтами антенн.
Это и был штаб дивизии.
У настежь отворенных ворот маячила фигура часового в кожухе и валенках. Приблизившись к часовому, Гришин спросил:
-- Кто это только что проехал на "Победе"?
Солдат пытливо поглядел на незнакомого офицера в летной форме, молча нажал рукавицей на кнопку сигнализации. В ту же секунду на крыльцо выскочил офицер с красной повязкой на рукаве. Увидев летчика, распорядился пропустить его.
Дежурный офицер проверил документы прибывшего, спросил, к кому у него дело.
-- К штурману и к начштаба. Он у себя?
-- Начштаба? Да вот приехал давеча.
ebooksa