Через знакомых узнаю, что же такое находится на Лиговке, пятьдесят пять. Мама ты моя, отдел спецслужбы. Становится мне еще страшнее. Еду я туда в самых растрепанных чувствах., спецслужба! Это что же? Сейчас смешно, а тогда не до смеха было. Приехал, представился, жду немедленного расстрела в подвале с последующей тайной кремацией. Меня, однако, не расстреливают, на дыбе не подвешивают и даже лампу в лицо не направляют. А ведут со мной странный разговор:
– Ну, Женя, где работаешь-учишься?
– Учусь... Восточный факультет университета, четвертый курс.
– Ага... Так-так... А много ли иностранцев у вас?
– Хватает.
– В общежитии бываешь? С людьми в контакте?
– Бываю. В контакте.
– Так-так... Хорошо. С людьми нужно в контакте быть. Мы все интернационалисты. Ну а водку пьешь?
– Пью, если в хорошей компании, – отвечаю, а про себя думаю: то ли я говорю? Но вроде бы то, потому что мне кивают и разговаривают вполне доброжелательно:
– Верно. В хорошей компании отчего не выпить? Ну а если бы ты о краже услышал, сообщил бы нам?
Естественно, я отвечаю «да». И его, этого опера, мой ответ вполне устраивает.
– Ладушки, – говорит он, – вот тебе бумага, напиши-ка свою автобиографию.
Написал, автобиография в двадцать лет не Бог весть какая длинная. Но вижу, что шансы ее продлить есть – расстрел, кажется, отменяется, тайная кремация тоже... Опер с биографией познакомился, дает еще один лист.
– Перечислите, – говорит, – несколько ваших знакомых по университету.
Я в недоумении: зачем?..
Отвечает веско, значительно:
– Так надо. Вот здесь напишите: «Мои связи», перечислите несколько фамилий и распишитесь.
Черканул я ему пять фамилий.. На сердце нехорошо, тревожно. Муторно. Не цветет сакура, стоит голая, засохшая...
– Спасибо, – говорит опер. – Вы свободны.
Ушел я. Ушел в полном недоумении. В голове крутится: спецслужба, иностранцы, кража... Что все это означает, понять не могу.
ebooksa