— Для твоей же пользы, — сказал Котяра и указал большим пальцем через плечо. — Или ты предпочитаешь вот так же висеть?
Я промолчал.
— Они заставили бы тебя предать своего отца и рассказать, где он скрывается. И ты ничего не смог бы поделать, а после этого они все равно убили бы тебя.
Теперь до меня дошло. Так оно и должно было быть, такова суть нашей жизни, а жизнь — это единственная стоящая штука. Я бросил взгляд через плечо. Старик продолжал безжизненно висеть на солнцепеке.
— Если бы мы могли убить его, — прошептал я. Котяра посмотрел на меня, в его взгляде сквозило одобрение.
— Он скоро умрет, — тихо сказал он. — Будем молиться, чтобы он не проговорился. Позади нас раздался крик.
— Эй, поднимайтесь! Старик очухался, я иду звать полковника.
Вытирая рот салфеткой, полковник подошел к дедушке.
— Дон Рафаэль!
Дедушка даже не взглянул на него.
— Дон Рафаэль! — снова позвал полковник. — Вы меня узнаете?
Глаза старика дико сверкнули.
— Приведите коня! — внезапно крикнул он. — Я поеду в горы и сам буду убивать ублюдков! Полковник с отвращением отвернулся.
— Развяжите его и убейте. Он нам больше не пригодится.
Он двинулся к дому, но внезапно его взгляд остановился на мне.
— Минутку! Ты по-прежнему утверждаешь, что этот старик не твой дед? Я промолчал. Полковник вытащил из кобуры револьвер, покрутил барабан, и на ладонь ему выпало пять патронов. Он зажал их в кулаке и посмотрел на меня.
— В револьвере остался один патрон. Ты убьешь старика.
Я посмотрел на Котяру, глаза его ничего не выражали. Я замялся.
— Убей его! — крикнул полковник, протягивая мне револьвер.
Я опустил взгляд на револьвер, зажатый в моей руке, он был тяжелый, гораздо тяжелее, чем у Котяры. Я посмотрел на полковника. Глаза его сверкали, лицо раскраснелось. Я мог бы истратить эту пулю на него, но тогда солдаты убили бы меня и Котяру. Я медленно повернулся.