Масорка

Донья Эрмоса, сидя перед большим зеркалом, доканчивала утренний туалет с помощью своей любимой молоденькой камеристки Лизы. Вдруг головка молодой женщины откинулась назад, веки ее сомкнулись, и она невольно поддалась сладкому забытью, не то дремоте, не то мечтанию. Лиза неподвижно стояла над своей госпожой и с улыбкой смотрела на нее.

Каминные часы пробили половину одиннадцатого.

С томностью тропической лилии, тихо колеблемой вечерним ветерком, донья Эрмоса медленно повернула голову в сторону своей камеристки и с ласковой улыбкой спросила:

— Я спала, Лиза?

— Да, сеньора.

— И долго?

— Не более получаса.

— Во сне я ничего не говорила?

— Ни слова, только два раза улыбнулись.

— Да, я знаю, я не говорила, но улыбалась.

— Как? Разве вы помните, что делали во сне?

— Я сплю не так, как ты предполагаешь, это был полусон, полузабытье.

— Ах, нет, сеньора, — с улыбкой произнесла Лиза, — вы крепко спали.

— Нет, Лиза, тебе просто показалось. Какая-то сверхъестественная сила смыкает мои веки, овладевает мной, подчиняет меня своей воле; я вдруг перестаю сознавать то, что происходит вокруг меня, но я не сплю, я вижу то, что еще не случилось, беседую с людьми, которых нет со мной. Но я их вижу, слышу, слышу, испытываю радость, скорбь, волнение, и вместе с тем все это я вижу не во сне. Когда же я приду в себя, то отлично помню все, что происходило со мной, и потом долго остаюсь под впечатлением того, что пережила, что создало мое воображение. Вот и сейчас, мне кажется, я вижу его подле себя, как видела минуту тому назад.

— Кого, сеньора? — спросила девушка, не понимая странных слов своей госпожи.

— Кого?

— Ну да, сеньора, сюда никто не приходил, а вы сказали, что видели его.

— Да, мое зеркало, — с улыбкой проговорила донья Эрмоса, бросив беглый взгляд на свое отражение.

— Ах, сеньора, так вы видели лишь ваше зеркало?

— Да, больше ничего… Кончай скорее, Лиза, мой туалет… да, кстати, что ты мне говорила поутру, когда пришла будить меня?