Масорка

— Я полагаю, что раз Лаваль разбит наголову, Корриентес без труда присоединится к федеральной лиге.

— Не знаю, что будет, но пока Корриентес охвачен восстанием, а это уже две провинции.

— Да, действительно, две, но… но ведь конфедерация насчитывает их всего четырнадцать.

— Ну, не так много! Уже давно нет четырнадцати, так как нельзя считать те провинции, которые открыто встали на сторону унитариев!

— Конечно, конечно, превосходнейший сеньор! Но революционное движение в этих провинциях не имеет почти никакого значения, как я полагаю.

— Ну, не говорил ли я вам, что все ваши общие взгляды и суждения основываются на ложных сведениях и ошибочных предположениях?! Тукуман, Сальта, Ла-Риоха, Катамарка и Жужуй — все это провинции очень важные, и это движение, о котором вы так небрежно изволите говорить, ничто иное, как серьезная революция с большим запасом оружия и людей.

— Это было бы весьма печально.

—Так оно и есть: унитарии теснят меня со всех сторон, и кроме всего этого… ну, что же еще, кроме всего этого, сеньор посол?

— Что еще?

— Да, что еще сеньор? Спрашиваю вас, но так как у вас не хватит духа назвать мне моих врагов, то я скажу вам: еще мне угрожает Ривера.

— Ну-у…

— Ривера теперь далеко не так незначителен, как вы полагаете: он собрал армию на Уругвае.

— Да, но эта армия не перейдет границы.

— Возможно, однако я должен учитывать то, что она может перейти, тогда я со всех сторон буду окружен врагами, возбужденными, одобряемыми и поддерживаемыми Францией.

— Действительно, положение серьезное, — сказал сэр Уолтер, произнося эти слова крайне медленно и вдумчиво, так как он был поражен услышанным и не мог сообразить, зачем Росас открывал ему глаза на все эти грозящие опасности: такого рода откровенность со стороны хитрого, лукавого и скрытного Росаса должна была таить какие-либо не маловажные причины.

— Да, все это очень серьезно, — продолжал Росас с удивительным хладнокровием и самообладанием, окончательно сбившими с толка англичанина. — Теперь, когда вам более или менее известны все грозящие моему правительству и мне лично опасности и действительное положение дел в государстве, скажите, чем вы думаете оправдать перед лицом вашего правительства надежды на мое торжество над унитариями? Ведь вы только что изволили высказать мне, что совершенно не сомневаетесь в том, что я должен одержать верх!

— Да, на что же иное могу я рассчитывать, как не на ту власть, тот престиж и ту популярность, которые создали вашему превосходительству столь громкую славу и прочное положение?!

— Ха-ха-ха!.. — засмеялся Росас тоном человека, чувствующего не то сожаление, не то презрение к недальновидности и простоватости своего собеседника.

— Я решительно не вижу, сеньор генерал, — сказал сэр Уолтер Спринг, пораженный тем дурным впечатлением, какое произвела на диктатора его льстивая речь, — в каком из многих правдивых слов ваше превосходительство изволили усмотреть нечто смешное.

— В любом, господин европейский дипломат, в любом! — с едкой иронией ответил Росас. — Выслушайте меня, сеньор