Масорка

— С великим удовольствием, сеньор секретарь! — ответил Мигель, садясь на стул, стоявший по другую сторону стола.

— Почему ты называешь меня секретарем?

— Да потому, что вы теперь занимаете эту почтенную должность.

— Это меня приводит в бешенство, но все же в этом мое спасение, легкие у меня здоровые и сеньор доктор дон Фелипе Арана…

— Министр иностранных дел Аргентинской конфедерации.

— Именно так, ты знаешь наизусть все титулы его превосходительства.

— Да, память у меня, как видно, лучше вашей: за восемь дней вы состоите секретарем его превосходительства, а показали мне всего лишь две заметки сеньора дона Фелипе, да и то очень незначительные, а по уговору…

— Я в этом не виноват, я говорил тебе, что дон Фелипе заставляет меня переписывать начисто отчеты о расходах своего министерства, которые он обязан представить правительству. А политического ничего не было, кроме тех двух записок, которые я показал тебе под величайшим секретом. Кстати, Мигель, почему ты так интересуешься политикой и государственными тайнами? Будь осторожен, в наше время заниматься политикой очень опасно — с тобой может случиться то же, что было со мной в 1820 году: я вышел из дома одной из моих кумушек родом из Кордовы, где пекут лучшие в мире пироги и варят лучшие варенья и где мой покойный отец обучался латыни. Ах, каким ученым человеком был мой отец! Он знал на память всю грамматику, Квинтилия, Овидия, которого я однажды, будучи ребенком, бросил в чернильницу. Свою исключительную память отец мой унаследовал от одного из своих предков родом…

— Ну, все равно от кого!

— Ну, хорошо, я вижу, ты не хочешь, чтобы я продолжал, я тебя знаю, скажи, однако, почему ты так интересуешься секретами дона Фелипе.

— Да просто любопытство праздного человека и больше ничего!

— И больше ничего?

— Конечно, но меня так сильно раздражает, когда не удовлетворяют моего любопытства, что я могу забыть все дружеские связи и отношения. Впрочем, услуга за услугу, этого требует справедливость.

— Да, конечно, — робко заметил секретарь министра.

— Я очень рад, что вы со мной согласны, — сказал дон Мигель, — ив доказательство нашего прочного союза вы потрудитесь взять перо, а мне дайте листок бумаги.

— Мне взять перо, а тебе дать листок бумаги?

— Ну да, мы будем писать!

— Писать? Да как же, если между нами стоит стол, бумага будет у тебя, а перо у меня?

Дон Мигель едва заметно улыбнулся, взяв лист бумаги, он сложил ее так, что образовались квадраты каждый величиной с обыкновенную визитную карточку; вынув перочинный нож, он разрезал лист по сгибам на мелкие квадраты.

Отсчитав тридцать два квадратика, он дал восемь из них дону Кандидо.