— Я опишу…
— Еще лучше!
— Итак, сегодня утром…
И дон Кандидо пересказал дону Мигелю то, что произошло в кабинете министра, в монастыре и на берегу реки, употребив для этого добрых полчаса, более двухсот прилагательных и невообразимое число эпитетов.
Дон Мигель слушал, размышлял и составил себе план предстоящих ему действий с той быстротой соображения и расчета, какую мы знаем у него.
— Итак, рассказ о лунатизме немножко встревожил его? — спросил он у дона Кандидо.
— Страшно, сначала он был поражен, глядел нерешительно, растерянно, затем рассердился и…
— И смотрел попеременно на дона Фелипе и на вас?
— У него тогда был вид помешанного!
— Он боялся! Он зол и невежествен и, следовательно, легко поддается суеверию! — пробормотал про себя дон Мигель.
Что ты говоришь сквозь зубы, Мигель?
— Ничего, я — лунатик!
— Не правда ли, это ужасная вещь?
— Донья Марселина сказала вам, что падре Гаэте обедал у нее?
— Да!
— В котором часу?
— В три с половиной или в четыре часа!
— Теперь пять с четвертью! — сказал Мигель, смотря на свои часы.
— Он обедал вместе с племянницами доньи Марселины.
— Следовательно, он много пил! — проговорил про себя Мигель.