— Да, спасите его. Настанет, быть может, день, когда этот человек пригодится нам…
Он уже готовился покинуть каюту, отведенную в распоряжение раненого, как вдруг глубокий вздох, вырвавшийся вместе со стоном из груди Морленда, остановил его.
Доктор пытался соединить края рваной раны, и при его прикосновении Морленд пришел в себя и открыл глаза.
Он поглядел вокруг затуманенным взором, и взгляд его сначала остановился на незнакомом больному лице доктора, потом на лице Янеса, который сидел тут же, у его постели.
— Это вы? — пробормотал он слабым голосом.
— Не говорите, сэр Морленд! — остановил его португалец участливым голосом. — Доктор запретил разговаривать с вами.
Раненый отрицательно покачал головой и, напрягая все силы, заговорил снова более ясным, но все же прерывистым голосом:
— Моя… шпага„ осталась… на моем… судне.
— Я все равно не принял бы ее от вас. Мне жаль только, что ваше оружие потонуло, и я не могу возвратить его вам! — отозвался Сандакан.
Молодой человек с усилием поднялся и протянул руку противнику, который ответил ему пожатием.
— А мои люди? — спросил Морленд. И на его красивом лице появилось выражение скорби и жалости.
— Всех, кого было можно, мы спасли. Но ни слова больше.
— Спасибо! — пробормотал раненый. Его глаза закрылись, лицо побледнело. Снова наступил глубокий обморок.
— Ну, доктор, оставляю его целиком на ваше попечение! — сказал Сандакан.
— Не беспокойтесь, сэр! — ответил врач. — Я буду лечить этого парня, как лечил бы вашего собственного сына. Эй, санитары! Сюда!
И пока около больного суетились санитары, готовя все необходимое для перевязки раны, Сандакан с Янесом и Тремаль-Наиком поднялись на палубу.
Дарма, ожидавшая вестей о положении больного, приблизилась к португальцу.
— Сахиб Янес… — сказала она, всеми силами стараясь не выказать своего волнения. Но Янес видел, чего ей это стоило.
Несколько мгновений он участливо глядел на ее побледневшее личико, потом взял и пожал ее дрожащую маленькую руку.
— Его спасут? — шепнула беззвучно девушка.