В дебрях Борнео

— Это, должно быть, светлячки! — пробормотал Янес, внимательно наблюдавший это загадочное явление.

— Злые духи! Горе нам! — бормотал перепуганный негрито, дрожа всем телом.

— Боюсь, — отозвался Янес, — что это не светлячки, а какая-нибудь новая пакость нашего приятеля, достопочтеннейшего Фемистоклеса, или Теотокриса, классического жулика…

— Ты, должно быть, прав! — откликнулся озабоченно Сандакан. — Во всяком случае, недурно бы поднять людей и подготовить их к бою!

Дав короткий отрывистый свисток, Сандакан через минуту увидел, что весь лагерь оказался на ногах: люди стояли, вглядываясь в мглу ночи, туда, где по-прежнему перебегали с места на место огоньки, теперь казавшиеся уже огромными.

«Ниф-ниф!» — донесся странный звук, напоминавший свист паровозного гудка.

— Носороги! Носороги! — закричал негрито. — Спасайтесь, утан-уропа! Даяки гонят на наш лагерь целое стадо носорогов!

— Вздор! Носороги, глаза которых светятся как огонь? Этого быть не может! — возразил Янес.

— Это не глаза светятся. Даяки привязали к головам носорогов горящие сучья. Торопитесь, утан-уропа!

В голосе смышленого пигмея была такая тревога, что невольно Сандакан и Янес последовали его указанию и отдали распоряжение всем обитателям лагеря спасаться бегством, забираясь на деревья, но при этом по возможности соблюдать полную тишину. Маневр этот был исполнен очень быстро, и через минуту не только воины отряда, но и все женщины и дети находились уже в полной безопасности, забравшись на ветви лесных гигантов, стволы которых не могли бы быть свалены даже целым стадом мамонтов, если бы таковые водились в лесах Борнео.

И вовремя: несколько минут спустя на полянку, где был расположен лагерь, вихрем ворвались около десятка свирепых носорогов, пролагавших себе путь среди зарослей, как плут прорезает борозду в мягкой пахотной земле. Треск, гул и шум стояли в лесу. И все время раздавался характерный рев разъяренных носорогов, их неподражаемое «ниф-ниф».

— Черт побери! — сказал Сандакану удобно, даже комфортабельно разместившийся на большом суку рядом с ним Янес. — Это, дружище, нечто, напоминающее штуку с дикими буйволами, на одном из которых катался верхом Каммамури!

— Немного посерьезнее! — ответил Сандакан, озабоченно глядя вниз, на уже вламывавшееся на поляну новое стадо огромных и неуклюжих животных, под массивными ногами которых, кажется, стонала и содрогалась сама земля.

В самом деле, это было нечто более серьезное, чем нападение буйволов: носороги, скованные по пять—шесть между собой огромными железными цепями, неслись ураганом по лесным зарослям, подгоняемые адской болью, которую причиняли им привязанные к их рогам ярко пылавшие смолистые факелы. Направление их бега определялось охватывавшими их сзади, справа и слева отрядами даяков, пугавшими животных ударами копий и огнем огромных факелов, а также отчаянным криком, свистом, грохотом барабанов.

Охваченные полукольцом этого шума и гама, ослепленные ярким светом, испытывающие адскую боль от ожогов, измученные животные промчались по полянке, где был расположен лагерь, как живая лавина, затаптывая и уничтожая все, попадавшееся им на пути. В одно мгновение от легких хижин, устроенных для ночлега женщин, детей и вождей, не осталось и следа. Но нападение благодаря исключительной бдительности Сандакана не принесло тех результатов, на которые рассчитывали даяки: из обитателей лагеря не погиб ни один человек. Поплатились же сами даяки: пропустив носорогов, малайцы и ассамцы, поддерживаемые стрелами негрито, открыли убийственный огонь по людям, гнавшим животных на лагерь, целясь по факелам, которыми махали загонщики. Треск выстрелов более сотни ружей и пистолетов ураганом понесся по лесу. Раздались крики и стоны раненых. А из чащи, куда врезались носороги, этим звукам вторили яростный рев животных и гул от падения ломавшихся под их неистовым напором деревьев.

Даяки, осыпаемые пулями, испуганные неожиданным отпором противника, которого они считали уже уничтоженным, разбежались по лесу, бросая убитых и даже раненых. Теперь уже ничто не могло удержать мстительных негрито: спустившись с ветвей деревьев, где они нашли убежище от носорогов, черные карлики, как тени, рассыпались по лесу вслед за убегающими в панике даяками, настигая и убивая беглецов. Раненые остались на долю женщин и подростков, которые без пощады добивали полуживых людей.

Опасаясь, что это преследование даяков заведет негрито в ловушку, Сандакан отдал приказ построится в походную колонну и тронуться в путь. Но это распоряжение едва не повлекло за собой катастрофу: когда три колонны, состоявшие из малайцев Мопрачема, ассамцев и оставшихся на месте негрито, тронулись в том направлении, куда бежали даяки, в непосредственной близости от них в чаще леса послышался яростный рев носорогов, и затем несколько животных, ломая все на своем пути, вырвались из чащи леса и ринулись на малайцев, шедших в арьергарде. Это были те самые носороги, которые уничтожили лагерь и застряли в чаще. Нападение их было так неожиданно, что малайцы, в самую гущу которых врезался первый из носорогов, видя неминуемую гибель, рассыпались во все стороны. Та же участь постигла и ассамцев. Однако, к общему удивлению, отпор обезумевшему, топтавшему людей животному дали подоспевшие негрито, которых никто не считал способными на такой подвиг. По команде Каммамури они с поразительной быстротой стали в каре, потом дали подряд три залпа по мчавшемуся на них лесному великану. Пущенные с самого близкого расстояния десятки пуль пронизали его тушу во многих местах, и носорог, как пораженный молнией, рухнул в двух шагах от негрито. Второй, мчавшийся на расстоянии нескольких метров за первым и волочивший за собой обрывок тяжелой железной цепи, вероятно, ускользнул бы от пуль негрито, которым нужно было время перезарядить свои ружья. Но тут помогла счастливая случайность: конец цепи запутался, захлестнувшись петлей о какой-то могучий ствол, носорог поднялся на дыбы, испуская стоны, потом упал всей своей огромной тушей, и, конечно, ему уже не дали подняться: негрито, ассамцы и опомнившиеся малайцы ударами ножей топоров, мечей и выстрелами в упор покончили с ним.

Оставался третий, самый большой и самый опасный. Он мчался на отряд со скоростью пущенного ядра, и потому беспорядочные выстрелы, которыми осыпали его воины, большей частью или пропадали даром, или не причиняли лесному гиганту значительного вреда. Но тут случилось нечто неожиданное: раздался громовой удар, отдавшийся под сводами деревьев зловещим эхом, из дула одной из спингард, сопровождавших в походе отряд, вырвался огненный язык, и носорог, получивший в свой широкий бок заряд картечи, покатился на землю бездыханным. Едва ли не в первый раз от сотворения мира носорогов встречали пушечными выстрелами. Это была идея бравого Сапогара, помощника «генералиссимуса» Каммамури. Она была моментально подхвачена всеми окружающими, и к яростному реву носорогов «ниф-ниф» присоединились звуки выстрелов из спингард, следовавшие один за другим. Разумеется, далеко не каждый выстрел достигал своей цели, и часто заряд картечи с воем и визгом улетал вглубь, в чащу леса, кроша ни в чем не повинную листву, разрывая переплетавшиеся лианы. Но иные выстрелы все же делали свое дело, укладывая бродивших около отряда обезумевших от боли, причиняемой ожогами, носорогов.

Благодаря такой находчивости первый момент паники прошел, люди собрались в одно место, заняли свои обычные посты, ободрились и были готовы дать отпор любому врагу, безразлично, будь он двуногим или четвероногим.

Однако двигаться вперед Сандакан уже не решался, потому что из чащи, куда врезалось стадо носорогов, все еще несся гул и треск деревьев, ломающихся под напором тел гигантских животных, все еще звучал их рев «ниф-ниф».