— Мешок овса... ну и коня в придачу.
В строю грохнул хохот.
И Купрейчик неожиданно для себя решился. Он, улыбаясь, сказал:
— Ладно, беру в разведку. Но, на всякий случай, предупреждаю, до войны я был оперуполномоченным уголовного розыска.
И опять грохнул хохот. Смеялись и те, кто стоял в строю, и офицеры, дожидавшиеся своей очереди, и Мухин. Из второй шеренги вышел молодой, лет двадцати двух, боец и сказал, что он бывший работник милиции и хочет пойти в разведку.
После этого дело пошло веселее, многие были согласны пойти служить в разведку. Купрейчик и Мухин отобрали десять человек и сразу же повели их в расположение взвода.
Не теряя времени, Купрейчик начал ближе знакомиться с прибывшими. Первым к себе в блиндаж пригласил «штрафника».
Худощавый, выше среднего роста, со впалыми щеками, он выглядел хрупким и слабым.
Купрейчик заглянул в документы и вслух прочитал:
— «Семин Григорий Иванович. Тысяча девятьсот семнадцатого года рождения». В штрафной роте взыскания имел?
— Никак нет. Да вы не волнуйтесь, товарищ старший лейтенант, я не подведу. Свою вину я кровью смыл. Не хочу больше позорить своих родителей. Воевать буду как следует.
— Правильно мыслишь, Григорий Иванович. Где родители живут?
— Под Москвой, в деревне. Там сейчас мать и две сестренки младшие остались, отец — воюет.
— Знаешь его адрес?
— А как же! — улыбнулся Семин. — Два дня назад письмо получил, но отвечу сегодня, сообщу свой.
Купрейчику нравилось, что Семин откровенен. Чувствовалось, что фронтовая жизнь многое изменила в его сознании.
Алексей спросил у Семина:
— В разведке ни разу не был?
— Нет, но в тылу у немцев пришлось неделю проболтаться, когда наш батальон оказался в окружении и нам пришлось выходить из него небольшими группами.
Купрейчику все больше нравился боец. Он подумал: «Да, на войне как нигде быстро познаются люди. Кажется, этот теперь знает, что такое в жизни хорошо и что такое плохо».