И грянул гром

Дважды спички ломались. Третья вспыхнула синим пламенем, запахло серой, и наконец она загорелась желтым огнем.

— Получай тогда это! — И он поджег кучу. Она вспыхнула, потом огонь чуть не потух, но, наткнувшись на сухую траву, загорелся ярким пламенем.

Поглотив траву, огонь опять ослаб, но вскоре заплясал на сухих листьях, отбрасывая оранжевые языки пламени.

Мальчик отскочил назад, чуть не опалив себе лицо.

— Папа, — прошептал он, когда огонь добрался до нижних веток и от порыва ветра перекинулся на соседние. — Папа, — неуверенно произнес Дирк и вытер руки о рубашку. — Нет! — Он в замешательстве покачал головой, когда вспыхнуло все молодое деревце. — Нет! — громче произнес он. — Я не хотел… — Но его голос заглушал треск пламени. — Помогите! — кричал он. — О Боже, я не хотел. Нет! Нет! — Он стал сбивать оранжевое пламя, но угли разлетались в разные стороны, огонь тут же вспыхивал там. — Нет! Пожалуйста, нет! — Он топтал горящее дерево до тех пор, пока жар не заставил его отступиться. Дирк побежал к другому деревцу, сломал ветку с листьями, пытаясь сбить огонь. Он задыхался и плакал от дыма и горя.

Но западный ветер раздувал пламя, и скоро красные, черные и оранжевые языки плясали на многих деревьях. Дирк стоял один в эпицентре пожара. У него кружилась голова.

— О, папа! Мне так жаль! Я не хотел!

Глава 66

Майкл Коуртни не мог заснуть не только из-за того, что ставни хлопали на ветру. Он чувствовал, что попал в западню и не может из нее выбраться. Он все ворочался, а ставни хлопали и хлопали. Майкл отбросил простыню и встал. Половицы заскрипели.

— Майкл! — Голос из соседней комнаты был резким и подозрительным.

— Да, мама.

— Куда ты идешь, дорогой?

— Ставни хлопают. Хочу их закрыть.

— Надень что-нибудь, а то простудишься.

Задыхаясь и потея, он решил выйти в ночь и освежиться. Майкл быстро и тихо оделся, добрался до коридора и вышел на широкие ступени крыльца.

Он закрыл и укрепил ставни и теперь стоял на верхней террасе сада Теунискрааля, а в кронах деревьев гулял западный ветер. Майклу захотелось оказаться в долине, а потом забраться на вершину горы. Он пошел мимо загонов к конюшням. Дойдя до стойла, он заметил отблеск, слабый оранжевый отблеск пламени на Львином холме.

Закричав, Майкл побежал к сараю грумов. Он открыл дверь конюшни и схватил висевшую на гвозде уздечку. Руки не слушались его, так как дрожали от нетерпения, и юноша с трудом оседлал лошадь. Когда он вывел ее со двора, то увидел двух конюхов. Они плохо соображали со сна.

— Пожар! — Майкл указал на огонь. — Сообщите всем и приведите помощь. — Он оседлал лошадь и смотрел на них сверху вниз. — Приведите всех мужчин из селения. Приезжайте на тележках, запряженных мулами. И поторапливайтесь. — Он ударил кобылу в бока, вывел за Калитку и прижался к ее спине.

Через двадцать минут Майкл остановился на вершине холма. На расстоянии пяти миль полыхала плантация Львиного холма, и свет пожара затмевал луну. А над зарослями клубились такие черные облака дыма, что не видно было звезд.

— О Боже, дядя Син! — Эти слова причинили ему физическую боль, и он снова погнал лошадь вперед. Юноша заставил ее, не задерживаясь, преодолеть Бабуиновый поток. Вода отскакивала от копыт зеркальными брызгами, потом лошадь выбралась на противоположный берег и поскакала по холмам.