Боб ничего не ответил и, резко повернувшись, пошел к машине. Он шел с опущенными плечами, и Петр подумал, что он совсем не похож на победителя.
Горизонт быстро светлел, и Роберт выключил фары. Машина неторопливо бежала по земле, никогда не знавшей мотыги.
Оглянувшись, Петр увидел, что Элинор сидит с закрытыми глазами, откинув голову на спинку сиденья. Лицо ее было серым, под глазами залегли глубокие черные круги.
Он прижал руку к нагрудному карману, где лежало письмо Стива, словно схватился за спасательный пояс. И отчаянным усилием воли заставил себя думать о другом.
…Лорд Дункан еще и еще раз перечитывал донесение. Это было последнее донесение — о последней битве. Последняя точка, последний штрих грандиозного плана, задуманного и осуществленного во славу империи.
Не было больше великого и суверенного султаната Каруны. Не было больше могучего государства в Западной Африке, здесь были теперь владения Британской империи.
Лорд Дункан вытянул ноги, закрыл глаза и откинулся на высокую спинку тяжелого стула.
Он думал о том, что свершил дело, которое увековечит его имя в истории Англии.
И снова взялся за перо.
…27 июля 1903 года отряды капитана Сворда и майора Марша замкнули кольцо у города Кару на, куда отступил султан с остатками своих войск.
Четыреста сорок пять пехотинцев, шестьдесят кавалеристов, двадцать пять офицеров, батарея семидесятипятимиллиметровых орудий и четыре пулемета «максим»…
Султан, больной, усталый, отчаявшийся, наблюдал с минарета, как англичане готовились к последней атаке. Угрюма была его свита. Это был конец, и все понимали это.
Наконец султан заговорил тихим, ровным голосом:
— То, от чего мы бежали, настигло нас. О люди! Что нам делать?
И тогда выступил вперед эмир Бинды, доблестный Дан Я Муса.
— Пусть бог даст нам победу, но нет сомнения: эту ночь мы все будем спать в раю.
— Он сказал не больше, чем правду, — эхом откликнулись визирь Шеху Гаджере и судья малам Башару На Кади.
Султан взглянул еще раз на лагерь противника, затем повернулся и медленно сошел вниз. Здесь, у выхода из мечети, ждали его лучшие воины.
Они молчали… И султан молча пошел к дальней городской стене — не верхом, как велел обычай, а как простой воин. И его белого коня вели следом за ним до самой городской стены.
Султан поднялся на стену. Справа и слева от него стали его сыновья, как простые воины в цепи защитников стены.
ebooksa