Соленое озеро

Она могла только еще раз прошептать:

— Почему вы уезжаете?

— А вы, — спросил он, — почему вы остаетесь?

— Вы это отлично знаете, — еще тише проговорила она.

— Я по этому поводу уже два месяца спрашиваю себя, — сказал он, — и...

Она не дала ему окончить фразу.

— Я взяла на себя задачу, — слабо возражала она, — и должна до конца выполнить ее.

— Задачу довести господина Гуинетта до полного выздоровления, не так ли?

Она не отвечала, только наклонила голову.

— Немного искренности, прошу вас, искренности с самой собою, — почти жестоко сказал отец д’Экзиль. — Хватит ли у вас мужества присягнуть мне, что только добросовестность сиделки удерживает вас в Соленом озере?

Она кинула на него взгляд, полный невыразимого страдания.

— Ах! А вы думаете, что вы искренни с самим собою, когда ставите свой отъезд в связь с вашим миссионерским долгом?

Они оба склонили головы. Он — уничтоженный, она — дрожащая при мысли о словах, которые только что осмелилась произнести.

Из-под их ног с мрачным жалобным писком вылетела трясогузка. Они еле разглядели, как она опустилась на землю.

— Мне холодно, — пожаловалась Аннабель.

— Надо вернуться, — сказал иезуит.

— Еще несколько шагов, — умоляюще прошептала молодая женщина.

Метрах в ста впереди дорожку, по которой они следовали, бледно выделявшуюся среди черной земли, пересекала другая, ведшая к Соленому озеру. На месте пересечения стоял межевой столб, мрачно высившийся к небу.

Они чувствовали, что там расстанутся, и инстинктивно замедлили шаги.

Скоро достигли они столба. То была тяжелая четырехугольная свая, на каждой из четырех сторон которой грубо углем был нарисован мрачный мормонский глаз. Трясогузка опустилась на его верхушку. Она подпустила их совсем близко к себе, потом вскрикнула и навсегда исчезла во тьме.