Вокруг них ямы, наполненные водою, казались теперь наполненными чернилами. Словно яснее слышался крик караваек, но их самих не видно было.
— Это здесь, — остановился иезуит.
Она стояла перед ним немая, с поникшими руками: жалкая, покинутая вещь.
— Вы сейчас находитесь в двух верстах от вашей виллы, — сказал он.
Он не решился доставить себе жестокое страдание и прибавить: «Вы навлечете на себя хороший нагоняй».
...Ах! не может же быть, чтобы не существовало за этими пустынными небесами, за этими стадами гонимых ветром над курчавящимся барашками морем облаков мест, где люди были бы вознаграждены вечным блаженством за столь раздирающие душу минуты...
Аннабель все еще была неподвижна. Он сам разобрал поводья, распределил их на шее лошади и подтянул стремена.
— Теперь поезжайте, — сказал он.
— Помогите мне сесть в седло, — шепнула она.
Он повиновался. Когда он наклонился, молодая женщина схватила его руку и поцеловала ее.
Около полуночи отец д’Экзиль заметил у края темного неба мигающие огоньки: то был его первый этап — Огден.
Аннабель вернулась домой часов в восемь. Она сейчас же прошла в комнату пастора.
Он лежал, вытянувшись, на кушетке и курил сигару. При виде ее он улыбнулся.
— Я начинал уже беспокоиться, дорогая, — сказал он.
Аннабель покраснела, хотела заговорить.
— Не извиняйтесь, — остановил он. — Я знаю откуда вы. Не извиняйтесь, я отлично понимаю ваши чувства!
Он ласкал своею красивою белой рукою мягкие белокурые локоны.
— Добра, всегда добра, почти слишком добра, — говорил он.
Аннабель разразилась рыданиями.
Он привлек ее к себе. Она поддалась. Продолжая улыбаться, он сдержанно поцеловал ее в затылок, в корени волос.
ebooksa