– Клодетт, – нежно произнес Боб, – это Гельмут. Великий идеалист, который вкалывает, чтобы я мог спокойно жить. Так выглядит человек, который ведет здоровый образ жизни. Высшая форма извращенности.
Клодетт поднялась. Она подошла к Хансену и поцеловала его в лоб, обдав ароматом роз и азиатской таинственности. Взгляд ее блестящих глаз был неподвижен, они казались холодными звездами, лишающими воли и внушающими страх. Широкие рукава шелкового халата скрывали свежий след укола на левой руке.
Гельмут Хансен побыл минут десять и поторопился уйти. Ощущение, что он во власти щупалец гидры, было так сильно, что он с облегчением вздохнул, когда они с Бобом вышли из квартиры.
– Ну и как? – спросил Боб.
– Она морфинистка, – тихо ответил Хансен.
– Я вылечу ее, Гельмут. Это задача всей моей жизни.
– Ты живешь в разоренном раю, понимаешь, Боб?
– Я отстрою его заново.
– Она самая прекрасная женщина, какую я когда-либо видел!
– Она была проституткой.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Из-за дяди Тео. Это порадует его. Чем мне хуже, тем лучше он себя чувствует.
– Тебе плохо, Боб?
– Плохо? – Боб звонко расхохотался. – Как может быть плохо человеку, строящему свой рай? Я отведу тебе там уголок, когда закончу…
В глубоком раздумье Гельмут Хансен поехал в отель «Империал». Он провел беспокойную, бессонную ночь, задержался еще на день в Каннах и вновь увидел Боба, гулявшего с Клодетт по улице Круазет. Они походили на рекламную картинку – гордый, красивый, элегантный Боб и его спутница, непостижимое творение природы.
Люди останавливались и смотрели им вслед, в глазах мужчин появлялась мечтательная тоска.
– Он уже купил для нее ампул и таблеток на девять тысяч франков, – сообщил Чокки. Вместе с Вилькесом и Шуманом они сидели под навесом кафе, потягивали шербет с шампанским и были явно довольны развитием событий. Эрвин Лундтхайм снова отбыл в Германию и проявлял повышенный интерес к химическим лабораториям отцовской фабрики. Она выпускала лекарства, а рынок требовал все новой продукции. Исследовательская группа в лаборатории № 3 заканчивала серию опытов с новым психотропным препаратом.
– ЛСД против него – кислый леденец, – сказал Лундтхайм Чокки по телефону. – Они ввели его мыши и заперли ее в одной клетке с кошкой. Так вот мышь напала на кошку, а на людей эта штука должна действовать так, что им захочется летать по воздуху…
– Это то, что надо! – ответил Чокки. – Привези его, Эрвин. Почему бы Бобу Баррайсу не полетать, раз уж он смог перелететь на ралли через зажатого и горящего Лутца Адамса? У него явно талант к этому!
Теперь они ожидали Лундтхайма и без зависти наблюдали, как Боб Баррайс с Клодетт очаровывали Канны.