– Но почему? Почему? – повторял Петер в полном отчаянии.
– Потому что у Саркани был сообщник! Да, мерзкие козни, из-за которых погиб твой отец, они затеяли вдвоём… И этот сообщник… Тебе надо, наконец, узнать, кто это такой… Это триестский банкир Силас Торонталь!
Петер слышал. Петер понял. Ответить у него не было сил. Уста его судорожно сомкнулись. Охваченный ужасом и отвращением, он замер на месте. Его глаза с расширенными зрачками, казалось, созерцали бездонный мрак.
Это продолжалось лишь несколько секунд, в течение которых доктор сомневался – выживет ли пациент, подвергнутый им такой страшной операции.
Но Петер Батори был человеком несокрушимой воли. Ему удалось подавить все обуревавшие его порывы. Несколько слезинок скатилось по его щекам. Потом, опустившись в кресло, он покорно положил руки в протянутую руку доктора.
– Петер! – сказал тот ласково и многозначительно. – Для всего света мы с тобою оба умерли. Теперь я одинок в мире, у меня нет больше друзей, нет больше потомства… Хочешь быть мне сыном?
– Да… отец! – ответил Петер Батори.
И они обнялись, как отец и сын.
3. ЧТО ПРОИСХОДИЛО В РАГУЗЕ
Пока на Антекирте совершались описанные выше события, вот что происходило в Рагузе.
Госпожи Батори уже не было в этом городе. После смерти её сына Борику и кое-кому из их друзей удалось увезти её из Рагузы. В первые дни можно было опасаться, что несчастная мать потеряет с горя рассудок. И действительно, эта энергичная женщина стала проявлять признаки умственного расстройства, тревожившие докторов. При таких обстоятельствах госпожу Батори по совету врачей, увезли в деревушку Винтичелло, к другу её семьи. Здесь ей был обеспечен прекрасный уход. Но что могло утешить несчастную женщину, лишившуюся и мужа и сына?
Старый слуга решил не покидать её. Поэтому дом на улице Маринелла был наглухо заколочен, и верный Борик последовал за госпожой Батори.
Имя Савы Торонталь, которую мать Петера Батори прокляла, в их разговорах никогда не упоминалось. Они даже не знали, что её свадьба отложена на неопределённый срок.
Девушка находилась в таком состоянии, что её пришлось уложить в постель. Ужасный и к тому же неожиданный удар сразил её. Любимый ею человек умер… умер несомненно от отчаяния!.. Это его тело везли на кладбище в тот час, когда она выезжала из дому, чтобы заключить ненавистный ей союз!
Целых десять дней, то есть до шестнадцатого июля, Сава находилась в тяжёлом состоянии. Мать не отходила от больной. Но госпоже Торонталь не суждено было долго ухаживать за дочерью, ибо сама она немного спустя смертельно заболела.
О чём же разговаривали мать и дочь в эти долгие, томительные часы? Об этом легко догадаться. Среди рыданий и слез беспрерывно повторялись два имени: Саркани и Петер. Первое вызывало у них проклятия, а второе, ставшее теперь только именем, высеченным на могильной плите, вызывало неиссякаемые слёзы.
Эти беседы, – в которых Силас Торонталь никогда не принимал участия (он даже избегал встречаться с дочерью), – кончились тем, что госпожа Торонталь сделала ещё одну попытку воздействовать на мужа. Она хотела, чтобы он отказался от этого брака, одна мысль о котором вызывала в Саве отвращение и ужас.
Банкир остался непоколебим. Если бы он решал этот вопрос один, без давления со стороны, быть может, он и внял бы увещаниям жены, а то и сам одумался бы. Но сообщник имел на него огромное влияние, поэтому он наотрез отказался выслушать жену. Свадьба Савы и Саркани – дело решённое, и она состоится, как только улучшится здоровье девушки.
Легко представить себе, в какую ярость впал Саркани, когда произошло неожиданное осложнение, нарушившее его планы, как приставал он к Силасу Торонталю, торопя его со свадьбой. Конечно, это только отсрочка, но если болезнь Савы затянется, все его планы могут рухнуть. С другой стороны, он не мог не знать, что Сава питает к нему непреодолимое отвращение.
Но в какую лютую ненависть перешло бы это отвращение, если бы девушка узнала, что Петеру Батори был нанесён смертельный удар тем самым человеком, которого ей навязывают в мужья!