Золотистая кучка песка медленно росла на дне пробирки. Медная проволочка истончилась настолько, что ее трудно было заметить простым глазом.
«Слезай, хватит!» — хотелось крикнуть Арбену. Но он не крикнул. Может быть, потому, что купол, под которым сидел Чарли, был звуконепроницаемым?
Как зачарованный смотрел Арбен на тоненькую песчаную струйку. Наконец-то! Струя иссякла. Пять минут прошло. Чарли улыбнулся Арбену и приветственно помахал рукой. Затем опустил руку на подлокотник… но прозрачный купол не поднялся. «Заело», — сообразил Арбен. Сквозь поблескивающую оболочку он видел, как побледнело красивое лицо Чарли. Он привстал и изо всех сил налег на препятствие, но герметический купол не поддавался. Купол служил для испытаний в ядовитой среде, и сорвать его вручную было почти невозможно.
Чарли жестами показывал Арбену на пульт. Он что-то кричал, но слов не было слышно. Однако Арбен понимал, что от него требуется: подойти к пульту и включить аварийный стоп-сигнал. Тогда катапульта будет заблокирована. С минуту Арбен делал вид, что ничего не понимает. Он разводил руками, старательно изображая на лице сочувствие. Но жесты Чарли, великолепно владевшего собой, были настолько выразительны, что дольше тянуть не было никакой возможности.
«Ангел в мышеловке», — подумал Арбен. И еще он подумал, что когда Чарли выберется из-под купола, он не простит ему проволочки.
Между прочим, медный отрезок уже не виден. Арбен медленно протянул руку к стоп-сигналу, и в этот миг его оглушил резкий звук струны, лопнувшей над самым ухом. Мертвенное оранжевое пламя вырвалось аккуратным веером из-под катапультной установки. Капсула рванулась кверху. Метра через три прозрачный купол отвалился в сторону. Поздно!.. Кто это так тонко, по-заячьи закричал? Чарли или он сам?
Высокий волнистый потолок ангара глухо охнул от многотонного удара. Дрогнули крестовины переплетений, не рассчитанные на такие нагрузки. Осколки оболочки посыпались вниз, один из них больно ударил Арбена в плечо. Арбен, задрав голову, глядел вверх, он окаменел, не в силах пошевелиться. Наверху расплывалось страшное пятно, сквозь которое пробивалось солнце. Сверху на рубашку Арбена упала тяжелая капля. Как завороженный он тронул ее пальцем, затем поспешно вытер руку тряпкой, которой десять минут назад пользовался Чарли, и опрометью бросился вон из ангара…
…Два месяца не приходил к нему Чарли. Два месяца бесплотный Альва честно выполнял возложенную на него миссию — забрать к себе все призраки темных извилин совести Арбена. Однако преследование самого Альвы в конце концом стало невыносимым. Кто виноват? Арбен, который не выполнил всех условий жесткой инструкции Ньюмора? Или Альва оказался конструктивно недоработанным? Вероятно, Ньюм раньше времени пустил свое детище в ход, чтобы решить несколько неясных для него проблем биосвязи, а затем приступить к серийному производству и выкачиванию денег из богатых клиентов.
«Он и других обманет, как меня, — размышлял Арбен, ставя машину в гараж. — Ни с чем не посчитается, лишь были бы жетоны. Ньюм — продавец иллюзий. Как только избавлюсь от Альвы, сделаю заявление в прессе…»
Арбен вышел из гаража, остановился, вдыхая ночную прохладу.
…Ангар был гораздо выше, чем гараж, — он напоминал модернистский храм, выстроенный недавно в родном городке Арбена на севере. Когда он выскочил из ангара, вокруг не было ни души — все попрятались от палящего солнца. На крик Арбена вышло несколько сонных курсантов, коротавших в тени сладкие часы учебного перерыва.
— Чего орешь на весь аэродром? — осведомился кто-то.
— Страшное приснилось? — предположил рыжий гигант с последнего курса.
— Дайте ему платочек.
— Приласкайте бедняжку, — со всех сторон посыпались предложения.
Арбен обвел всех бессмысленным взглядом.
— Э, да он, похоже, рехнулся! — В голосе рыжего зазвучала тревога. За четыре года пребывания на Базе ему пришлось насмотреться всякого: случалось, что нервы курсантов не выдерживали перегрузки.
— Пойдем-ка, брат, в тень, — сочувственно сказал кто-то и крепко взял Арбена за руку.
Арбен умоляюще глядел на обступивших его курсантов. Казалось, он хотел их о чем-то попросить, но не решался. Насмешливые и равнодушные лица сливались в одну страшную маску.
— Что ж ты? Растревожил всех — и молчок?