В гостиной следователь и эксперт производили осмотр. Чтобы не мешать им, майор попросил женщину вернуться на кухню. Как он ни пытался выяснить более детально приметы грабителей, ему это не удалось. Женщине преступники казались высоченными, косой сажени в плечах и железной силищи в руках.
— Вы видели, как ударили мальчика?
— Да, кровь так и брызнула в разные стороны, он упал, застонал и замолк. Думала, что его убили. Он лежал вон там, у стола.
Майор нагнулся, тщательно осмотрел пол и на линолеуме отыскал едва засохшие капли крови.
Афанасьев попросил эксперта-криминалиста изъять кровь, а потом помочь потерпевшей выяснить, что же пропало. Эксперт сразу же предупредил хозяйку, чтобы она ни к чему не прикасалась.
Женщина ушла, и на кухне ее место занял муж. Молодой человек, бледный, растерянный, тоже явно нуждающийся в валерьянке, рассказывал:
— Я был в институте, один выпускник с нашего курса обещал принести кое-какую справочную литературу. Взял — и сразу же назад. Выхожу из лифта, смотрю: дверь в нашу квартиру приоткрыта. Я вошел, позвал Наташу и услышал плач. Бросился в комнату, а она лежит связанная! Я развязал веревку, стащил с нее мешок, а жена прямо не в себе. Я позвал соседку, она фельдшер, позвонил в «скорую» и в МУР.
— Когда вы возвращались домой, на улице, возле дома или в подъезде кого-нибудь встретили?
— Нет. Никого не встретил, я шел от улицы Горького пешком и, когда подходил к дому, видел, как от нашего подъезда отъехала машина, кто в ней сидел, не разглядел. Но мне думается, что это была «Волга» двадцать четвертой модели, и, наверное, такси. Светло-серая или беж. Шашечек не рассмотрел, но, когда она сворачивала на улицу Герцена, заметил антенну — торчала из багажника, как удочка, ну такая, как у таксистов.
— Скажите, а что за мальчик к вам приходил?
— Павел Тюрин. Живет за городом, по Киевской дороге. Вдвоем с бабушкой. Мы с ним знакомы довольно давно.
— Зачем он приходил?
Костя взглянул на холодильник, где лежали две толстые книги в красном сафьяновом переплете, несколько раз как-то судорожно вздохнул и еще больше растерялся.
— Видите ли, Павлик с бабушкой очень нуждаются и поэтому продают книги. Кое-какие я у него купил. Вот и сегодня он должен был принести, да вот и принес… Только я думал, что он придет попозже.
Костя взял книгу, склонился над ней и просто на глазах стал меняться. Взгляд его забегал по строчкам, а руки любовно разглаживали страницы. Он словно забыл все случившееся, забыл, о чем шла речь:
— Посмотрите, какая прелесть! Столько лет, а она как новая. Даже страницы не потемнели. — Сообразив, что говорит что-то не то, он отодвинул книгу и продолжал: — Жаль Павлика. Вы не знаете, что с ним? Как он себя чувствует?
Этого Афанасьев, к сожалению, не знал. Он взял с холодильника одну книгу, потом другую, машинально их полистал и снова положил на холодильник. Рассматривая кровавую лужицу в том месте, где лежал мальчик, выглянул в коридор. В открытой двери появилась серая морда с большими торчащими вверх ушами. Глаза собаки были настороженными. Она посмотрела на потерпевшего, искоса взглянула на Афанасьева и уселась возле порога, высунув мокрый розовый язык. Вслед за ней в дверях появился ее хозяин-проводник. Он виновато развел руками и доложил:
— Трижды применял от мешка Ладу, дойдет до асфальта против подъезда, и все. Последний раз даже заскулила.
Овчарка сидела возле проводника, уставившись на майора Афанасьева, и поворачивала голову то на один, то на другой бок, каждый раз выставляя вперед то одно, то другое ухо. Словно боялась пропустить ценные указания.
— Ну что же, ничего не поделаешь. У вас есть целлофановый контейнер?