— Кто это? — спросил Пашка.
Алиса не ответила. Она отодвинулась немного назад, чтобы спрятаться за выступом скалы.
— Может быть, нас ищут со станции? — спросил Пашка.
— Они бы услышали, как мы переговариваемся.
— А может, это другая экспедиция? Мало ли кто опускается на дно! Геологи, вулканологи, зоологи…
Неизвестный остановился метрах в двадцати от Пашки с Алисой и начал крутить головой, светя вокруг.
Он что-то искал.
Вдруг в свете его фонаря засверкали пузырьки воздуха. Неизвестный увидел их и подошел к тому месту, откуда они поднимались. Он опустился на корточки и начал разгребать ил. Облако ила просвечивало изнутри.
Алиса переключила шлемофон на внешний прием, и стали слышны звуки океана. Человек ударял чем-то по металлу, потом раздался удар погромче, и вдруг внизу вырвался фонтан пузырей.
Удары по металлу возобновились.
— Ты понимаешь? — прошептал Пашка, наклоняясь к шлему Алисы.
— Понимаю. И очень удивляюсь.
Любой бы удивился, увидев на дне неизвестного человека, который занимается ремонтом.
Не надо было быть гением, чтобы сообразить: здесь, под ущельем, расположена какая-то полость, наполненная воздухом. И в этой полости находятся люди.
Если бы это была научная база или лаборатория, Алиса с Пашкой узнали бы о ней еще на острове Яп, когда собирали материалы. Значит, здесь Секретная база.
А это чепуха. К концу двадцать первого века на Земле уже не было не только тайных или секретных баз, но даже армий, бомб и пушек. Мысль о том, что можно убивать друг друга, чтобы отнять землю и города или навязать другим свой образ жизни, была людям двадцать первого века отвратительна. Самое главное правило: человек должен жить так, как он хочет, дружить, с кем хочет, ходить и ездить, куда хочет. Человек должен быть свободен. При одном условии — его свобода не должна наносить вреда другим людям. Вот этому научиться оказалось труднее всего. Но когда люди этому научились, оказалось, что число счастливых людей увеличилось в тысячу раз.
Конечно, не все люди через сто лет будут счастливыми. Такого не бывает. Останутся и обиды, и неразделенная любовь, и ссоры, и даже такие чувства, как зависть, ненависть и злоба. Не могут же все быть добрыми. Но если общество, в котором ты живешь, действует по правилам добра, то твоя злоба остается твоим личным делом. Твоя глупость — это твоя беда, твоя зависть — это твоя тревога. Мы станем терпимыми, и обязательным для всех будет чувство юмора. «Улыбнитесь, — будут говорить через сто лет врачи. — Улыбнитесь, и вам станет легче. Такое лекарство поможет лучше любого аспирина».
— Надо его выследить, — сказал Пашка.
— Нет, — сказала Алиса. — Мы поднимемся наверх и сообщим о встрече на ферме. Пускай решают взрослые.
— Сингха нет. Дороти нам не поверит.
ebooksa