— Да, но нам неизвестно, как именно оно возникло в их опыте, — возразил Якин. — Вот что: раз кое-какие обстоятельства рождения этого вещества мы установили, так не повторить ли нам эксперимент Голуба и Сердюка, а? Тогда и увидим… Так же отключим вытягивающие электромагниты, так же будем облучать нейтрид быстрыми мезонами…
— …так же разлетимся на отдельные атомы, и никто потом не разберет, где твои атомы, а где мои! — закончил Самойлов. — Это же авантюра!
— Ты, пожалуйста, без демагогии! — разозлился Яков, и щеки его вспыхнули пятнами. — «Авантюра»! Опровергай по существу, если можешь!
Николай внимательно посмотрел на него: «Еще не хватало поссориться сейчас».
— Хорошо, давай по существу, — сказал он примирительно. — Во-первых, мы не знаем режима работы мезонатора, ведь лабораторный журнал Голуба сгорел. А ты помнишь, сколько месяцев мы искали режим для получения нейтрида? Во-вторых, ты думаешь, у нас на заводе или в каком-нибудь другом институте, где есть мезона-торы, тебе разрешат заниматься такими непродуманными и опасными опытами? В-третьих…
— Ладно, убедил! — поднял руки Яков. — Что же ты предлагаешь?
— Думать! Ну, а уж если ничего другого не придумаем… будем ставить опыт. Действительно, другого выхода не вижу…
Николай шел через парк к троллейбусной остановке. Снег прекратился. Дорожка по аллее была протоптана немногими пешеходами. Во влажном воздухе ясно светили сквозь деревья редкие фонари. По сторонам аллеи стояли на гипсовых тумбах посеревшие от холода статуи полуголых атлетов с веслами, ядрами и дисками. Двое малышей, приехавших в парк обновить лыжи, лепили плотные снежки и старались попасть в атлетов.
По этой же аллее, совсем еще недавно, шли они вдвоем с Голубом и спорили. Иван Гаврилович тогда толковал о мезонии.
«…мы еще очень смутно представляли себе возможности того вещества, которое сами открыли», — будто услышал Николай его раскатистый и четкий, с внушительной хрипотцой, голос.
Постой, постой! Что-то было в этом воспоминании, что-то близкое к сегодняшним спорам и «открытиям». Николай даже остановился и прислушался к себе, чтобы не спугнуть тончайшую мысль. Где-то рядом с ветвей падали капли, падали, будто подчеркивая тишину, так звонко и размеренно, что по ним можно было считать время.
Что же он тогда сказал? Об одном непонятном эффекте… Он у них получался несколько раз… Ага! Николай почувствовал, как у него отчаянно забилось сердце… «Если долго облучать нейтрид в камере быстрыми мезонами, — сказал тогда Иван Гаврилович, — то он начинает отталкивать мезонный луч… Похоже, что упрямый нейтрид все же заряжается отрицательно…» Так… Но потом, когда они вытаскивали пластинку нейтрида, то никакого заряда на ней не оказывалось.
Значит, у них под мезонным лучом нейтрид заряжался и, видимо, очень сильно. А когда вытаскивали его на воздух… Воздух!!! Вот новый фактор!
Самойлову от нахлынувших мыслей, от усталости на миг стало дурно; он набрал пригоршню снега и стал тереть лицо… Это была еще одна идея, и она оказалась решающей.
СЕНСАЦИЯ
Читатель должен помнить, что описываемые события, хотя и происходили в разных концах земного шара, но совпадали во времени. Поэтому и главы, излагающие их, переплелись таким образом. В этой главе собраны газетные вырезки, посвященные взрыву завода в Нью-Хэнфорде.
На заводе находилась дневная смена рабочих. Причины взрыва неизвестны».
ebooksa