2
Впереди на шоссе застыл человек с поднятой вверх рукой. Выглядит сей живой монумент очень решительно, надежды на то, что в последний момент он уберется с дороги, у меня нет.
Помянув про себя «этих горцев», давлю на тормоз. Останавливаюсь в метре от любителя острых ощущений и только теперь позволяю себе рассмотреть его. Мужчине лет сорок пять. Сработали его основательно, добротно. Он весь словно сложен из массивных, плотно пригнанных друг к другу глыб. На лоснящемся от пота лице застыла виноватая улыбка. Будучи не бог весть каким физиономистом, внушаю себе, что действия моего спутника продиктованы добрыми намерениями. Выхожу из машины и как можно любезнее спрашиваю:
— Что случилось?
Мужчина делает шаг навстречу, приведя дистанцию между нами в соответствие с его намерениями, и с акцентом, столь приятным слуху жителя средней полосы, начинает свой страстный монолог, не делая при этом пауз:
— Понимаешь дорогой у племянника свадьба племянник известный на всю Грузию животновод девушку берет замечательную известную на всю Грузию чаевода тамадой у них я а какой стол без барана тамады этот баран из отары моего дяди второго такого в Грузии не найдешь а везти не на чем машина сломалась слушай подвези километров тридцать отсюда большое дело сделаешь прошу тебя.
Соглашаться с ходу солидному человеку вроде меня не пристало. Раздумывать чрезмерно — значит, обидеть достойного тамаду, столь доверчиво поверившего мне свои несчастья. Я выдерживаю паузу до того момента, когда на лице мужчины появляются первые признаки нетерпения, и приглашаю его садиться.
Лицо здоровяка озаряет благодарная улыбка, слова признательности так и рвутся из груди, мешая высказаться связно, поэтому всю последующую работу мы проделываем практически молча. Мужчина валит барана на дорогу, мы связываем кандидату в шашлыки ноги тонким прочным капроновым тросом, который я держу на случай буксировки, и водружаем в багажник, после чего нам остается лишь занять места и продолжить наше путешествие.
По мере того как «Нива» набирает скорость, к владельцу барана возвращается дар речи.
— Руставели, — начинает он и снова замолкает.
— «Витязь в тигровой шкуре», — подхватываю я для поддержания разговора. — Читал.
— Чем хвастаешься, слушай! — обижается мужчина. — Все читали, а кто понял?
Готов согласиться, что монополия на Руставели принадлежит его землякам, но вот насчет понятия это он, пожалуй, чересчур… Не успеваю возразить, как мой попутчик объявляет:
— Это я Руставели. Я. Автандил Руставели. По профессии пожарник. По призванию тамада.
Многовато для одного человека: Руставели, пожарник, тамада…
— Первый в Грузии? — уточняю я.
— В первой восьмерке, — безо всякой рисовки отвечает тамада по призванию. — Ну, может быть, в десятке.
По крайней мере откровенно. Ну что ж, на доверие принято отвечать доверием.
— Олег Никитин, — представляюсь я. — По профессии — водитель-дальнобойщик. По призванию — путешественник.
Подробности моего житья-бытья тамаду не интересуют.
ebooksa