Встреча с неведомым (дилогия)

За нами прилетели в тот же день — вертолет «МИ-4» из Мирного.

Ермака похоронили на высоком мысу. На латунной дощечке написано:

САФОНОВ ЕРМАК ИВАНОВИЧ, пилот, 1940–1967 гг.

Он отдел жизнь в борьбе с суровой природой

Антарктиды,

Глава восемнадцатая

ДОЛИНА БЕЛЫХ ГУСЕЙ

Развеселые цыгане По Молдавии гуляли И в одном селе богатом Ворона коня украли.

Привязалась песня, никак не отделаться. Сергей Авессаломов подсвистывает мне. Слух у него безошибочный, как и у сестры. В меховом комбинезоне, в унтах, шапка сдвинута на затылок, крутит баранку и насвистывает. А дорога вьется спиралью, то взбирается на горы, то бежит по дну ущелья. Изредка мелькают встречные машины с продовольствием, горючим или оборудованием — пустынная дорога, пустынный, безлюдный край. Граниты и кварцы, каньоны рек, засыпанный снегом кустарник, каменные гряды скал — долгие белые километры, бледно освещенные фарами.

Серега насвистывает и крутит баранку. За то время, что он проработал в обсерватории на плато, он стал спокойнее, выдержаннее, возмужал.

Женя Казаков приобрел для обсерватории вездеход, и Сергей, подучившись, специально сдавал экзамен в Черкасском. Теперь у него шоферские права, чем он очень гордится. А на плато проложили дорогу, чем гордится Казаков.

Сегодня рано утром мы выехали в этот рейс по приказу Казакова. Пункт назначения — Долина Белых Гусей. Это где-то за Горячей горой. Там обсерватория поставила в прошлом году деревянный домик для научных сотрудников. Пункт наблюдения, но не постоянный, а выездной, хотя там крайне необходима метеорологическая станция. Долина Белых Гусей — это нечто вроде камчатской долины гейзеров — тоже феномен природы. Там много горячих ключей — тоже грифоны парящие, грифоны пульсирующие…

На этот раз в домике должен разместиться один из пунктов наблюдения за светящимися облаками.

Другой пункт наблюдения находится на Абакумовской заимке.

Нас послали вперед подготовить домик, завезти туда горючее, продукты. Ученые вылетят послезавтра на вертолете. Само наблюдение продолжается всего минут сорок— срок существования натриевого облака, — но требуется большая предварительная подготовка. Надо настроить аппаратуру, обеспечить электропитание, наладить связь.

Это уже второй эксперимент. Первый произвели осенью, когда я еще был в Москве. Дело в том, что для исследования атмосферы с помощью светящихся слоев необходимы сумерки. Летом слишком много света и не видно звезд. Зимой, когда полярная ночь, нет подсветки атмосферы солнцем, и натриевое облако просто не будет заметно.

Теперь, в весенний рассвет, когда солнце еще за горизонтом, но небо уже освещено, красновато-желтое натриевое облако будет отчетливо видно на фоне звездного неба.

Все у нас так заняты подготовкой к этому наблюдению, что даже временно затих назревающий конфликт между коллективом обсерватории и ее директором. После наблюдения у нас будет открытое партийной собрание, на котором предстоит откровенный разговор. Ведь только благодаря Вале Герасимовой сохранялась видимость благополучия в обсерватории. И теперь, когда она уехала…

Какое несчастье постигло нас всех! Какое горе! Нет больше нашего Ермака.

Валя очень тяжело пережила смерть мужа. Все корила себя, что недостаточно его любила. И как-то не то что третировала, но недостаточно высоко ставила. Даже фамилию его не взяла. Здоровье ее сразу сдало. Сказалось и длительное пребывание в Заполярье.

Валя уехала в Москву. Взяла к себе тетку Ермака. Теперь они вместе воспитывают Андрея.

Бабушка очень удивилась, когда я внезапно — так казалось всем, на самом деле я все время рвался на плато— собрался ехать. Добился, чтобы на практику послали в нашу обсерваторию. Меня и Марка.