— Есть хотите? — спросил я.
— Не голодаем, спасибо, — застеснялся Шурка.
— Хлеба свежего нет? — спросил с надеждой Топорик.
— Есть. Залезайте в вездеход. Вместе позавтракаем. И погреетесь.
Ребята не заставили себя просить. Я вытащил провизию, которую мы везли для ученых. К великому восторгу замерзших ребят, нашлась бутылка «Кубанской». Пластмассовая кружка Сергея обошла поочередно весь круг.
Выпили, поели, обогрелись и закурили, повеселев. Стали мечтать о Билибино.
— Знаешь, как там можно заработать?! — сказал Топорик в полном восторге.
— Ишачить заставят, дай боже! — умерил его восторг один из незнакомых мне парней, по кличке Красавчик.
— Везде приходится ишачить, кроме могилы, — философски изрек Кузнецов, — а в могилу что-то не поманивает никого.
— Надо квалификацию приобретать, раз завязали, — посоветовал Сергей. — Теперь, когда у меня водительские права, мне сам черт не брат.
— Квалификация! — передразнил Топорик. — Ты лучше скажи, почему человек должен ишачить всю жизнь? — Топорик прерывисто вздохнул и продолжал мечтательно — Поработаю с год в Билибино, зашибу деньгу и подамся во Владивосток. Самое большое счастье на земле — это лежать вверх брюхом у моря и слушать плеск волн.
Я с удивлением и жалостью взглянул на Топорика. Обычно тупое лицо его светилось умилением.
— А меня возьмешь с собой? — завистливо спросил Красавчик.
— А мне что — едем. Эх, кабы сейчас! Разве… Да нет, больно милиция начала чисто мести. А в колонии за пайку придется ишачить. Пошли, ребята, вон едут машины, может, подкинут!
Навстречу двигались сразу четыре машины. Я вышел и остановил их. Машины шли в сторону Билибино, на золотые прииски. Коротко объяснил шоферам бедственное положение ребят. Водители согласились их подвезти.
Быстро простились. Я сунул ребятам ящик с провизией (в случае чего доставят нам на вертолете). Машины тронулись. Мы помахали им рукой и сели в вездеход.
Ехали молча. Я был взволнован воспоминанием о Гусе. Мне бы хотелось о нем забыть. Но не думать о нем я не мог. Сергею все равно, как я поступлю. Ни советовать, ни возражать он явно не собирался. Крутил баранку и помалкивал, а если я начинал петь, он подсвистывал.
Вулкан остался позади, горы отодвинулись, дорога шла теперь лесом — кривоствольные безобразные лиственницы, укутанные мохом, словно от мороза. Ивовоерниковый подлесок, сугробы снега. Некрасивый редкий лес. Это была уже лесотундра.
Мне было грустно и досадно.
Сергей показал рукой куда-то за обочину дороги.
ebooksa