Я поспешно начал рассказывать. Сначала про встречу с Абакумовым, а потом, как я его нашел, и уже в конце, как шел на лыжах по реке и какое было полярное сияние.
— Я видел… — сказал отец и раздумчиво прибавил — Значит, он плакал?
— Да, папа, ты его не очень ругай. Он же столько лет был вроде в ссылке… И вообще, что у него было в жизни?
— Ты с ним успел подружиться? — удивился отец. Я промолчал.
Наконец вошел занесенный снегом Абакумов. Взглянув на бледного от невыносимой боли отца, он молча разделся, развесил свою и нашу одежду над печью, молча придвинул стол к топчану и полез в печь. Он ловко, как заправская хозяйка, орудовал ухватом и кочергой, затем разлил по мискам давешний борщ из оленины и налил себе и отцу по полстакана водки.
— С мороза… — сказал он просто.
— Балуешься этим? — поинтересовался отец.
— Нет. Не уважаю. Разве что на пасху да на рождество. Или вот так — непогодь застанет, от простуды.
— Живешь один?
— Один.
— С тех пор?
— С той поры.
— А откуда у тебя капуста, картофель? — Отец с интересом разглядывал щи.
— Огород же…
— Огород у тебя? Вызревает? Каким образом?..
— Место здесь такое… — неохотно отвечал Алексей Харитонович.
Он, похоже, и рад был отцу и готовился к ответу за содеянное. Лицо его было смущенное и грустное.
— Неужели вызревает? — удивленно переспросил отец.
— Озерцо рядом горячее. Зимой можно купаться. От него и тепло идет. Еще везде снег, а я уже сею. И в сентябре тож — по этим местам зима легла, а у меня еще в земле картошка, свекла, морковь… Что у вас с ногой, Дмитрий Николаевич? После обеда дайте погляжу.
— А ты разве понимаешь что в переломах?
ebooksa