— Два миллиарда семьсот миллионов — два!
Аукционер скорее по привычке, чем по необходимости, сделал паузу и, стукнув молотком, сказал:
— Три. Снимается с продажи.
— Вот и вышло по-твоему, Алена, — тихо сказал Доброво.
Служители унесли портрет, а аукционер объявил:
— Бронзовые каминные часы работы швейцарского мастера начала восемнадцатого века Клода Жоффруа, анкерного хода, с месячным заводом, с курантами на музыку Генделя, с рыцарем, выезжающим при бое. Оцениваются в семь миллиардов.
Служители вынесли часы.
Доброво поднялся и стал спускаться к сцене. Жена последовала за ним.
— Семь миллиардов — раз!
Аукционер взглянул на Доброво, но тот сделал отрицательный жест и приблизился к часам.
— Семь миллиардов — два.
Доброво внимательно разглядывал часы, что-то вспоминая. Жена подошла к нему.
— Семь миллиардов — три! Снимается с продажи.
Служители унесли часы.
Из первого ряда поднялась толстая, почти квадратная женщина в шляпе с пером и направилась к выходу. Доброво последовал за ней и догнал ее на лестнице.
— Простите, мадам, не вы ли хозяйка этих часов?
— Я, — вызывающе ответила она. — В чем дело?
— Мадам, часы краденые, — улыбнулся Доброво. — И вы это знаете.
— Я их купила на толкучке. И знать ничего не знаю.
Женщина в шляпе стала спускаться с лестницы.