— Да нет, тот однорукий, — усомнился стоявший рядом лагутинец в папахе.
— Точно, Вильгельма, — убежденно сказал Родя и, обращаясь к Маркизу, спросил: — Ты Вильгельма?
Маркиз кивнул.
— Врет. Рука-то правая откеда взялась? — спросил лагутинец в папахе.
— Дурень ты, Сенька, — сказал Родя. — Безрукий он в цирке, для интересу.
— А-а… тогда да… — согласился Сенька. — Ежели для интересу, тогда да…
— Все одно, — сказал Родя. — Хошь он и Вильгельма, а Лагутин ему рецепт на тот свет пропишет.
— К Лагутину его, к Лагутину! — загудела толпа.
— Все, Вильгельма! Отстрелялся. Видно, тебе на роду написано от самого Лагутина смерть принять, — сказал Родя.
Когда двое лагутинцев втолкнули Маркиза в церковь, он сначала увидел в полутьме высокие леса, возведенные чуть ли не к самому куполу, и только потом заметил в углу спящих на сене Макара и Кешку. Он подошел к ним и, толкнув Кешку, сказал:
— Коман са ва, отец Иннокентий?
Кешка, продрав глаза и увидев Маркиза, обрадовался.
— Сова! — засмеялся он.
— Бон жур, месье Макар! Будь другом, подвинься, пожалуйста, а то я притомился малость.
Макар сел и хмуро посмотрел на Маркиза:
— Ты как сюда попал?
— Выписали из списка живущих и послали молиться. С тобой за компанию.
— Я гадам не компания, — мрачно сказал Макар.
— Гад… — задумчиво повторил Маркиз. — Может быть, и гад. Однако все это для нас с тобой уже несущественно. Суета сует и всяческая суета, как любил говорить старик Экклесиаст.
Заметив в глазах Кешки недоумение, Маркиз усмехнулся и сказал Макару:
ebooksa