Ну до чего же они все-таки внешне похожи — десантник «Лунной радуги» и пилот «Байкала»! Сходство на уровне мистики, жуть берет. Правда, Юс выглядит старше. А в остальном — одинаковая комплекция, одинаковые волосы, даже прическа… не говоря уже об одинаковых чертах лица. Тобольский — портрет тридцатилетнего Элдера. И что интересно, у обоих в лицах симпатично отсутствуют выражения гипертрофированной мужественности и бычьего упрямства, зачастую свойственные людям сильной воли и атлетического сложения. Нестандартную мягкость весьма очевидной мужской красоте Элдера и Тобольского придавали, должно быть, ямочки на щеках и приятная линия подбородка. И шрамы на левых щеках почти одинаковые… А по характеру это разные люди. Тобольский спокойнее Элдера, более рационален, более самолюбив и, пожалуй, с признаками замкнутости и высокомерия.
— Салют, Юс, — прошептал Меф в звенящую тишину.
Ответный кивок.
— Мне приятно смотреть на тебя, — сказал Меф чуть громче (отменная была сегодня встряска, голос сел). — Ты замечательно выглядишь. Цвет лица и… в общем…
Визитер странно взглянул куда-то поверх его головы и не ответил ни улыбкой, ни жестом. Сегодня на удивление все не так, как прежде… «А почему я, собственно, решил, что его развлекает моя болтовня?» — впервые пришло Мефу в голову. И еще он подумал, что, беседуя с Жив-здоровом, с одной стороны, терзает себя, с другой — защищается от молчания, которое при таких экзотических обстоятельствах куда тяжелее словесной пытки. Впрочем, терзать себя он привык.
— Ты не меняешься, Юс. И я почти не старею, но меня и «Анарду» сняли с межпланетных линий… Ты мне простил?
По напряженному взгляду и поджатым губам визитера он понял, что этого никак не следовало говорить.
— Нет-нет, — заторопился он, — я не ищу сочувствия. Просто минутная слабость. Наболело. Годы идут, а привыкнуть… когда ты приходишь вот так и молчишь… Впрочем, нет, не о том я хотел… Не знаю, может, для меня настало время подводить кое-какие итоги? Перед собой, перед людьми. Перед вами…
— Не надо, дружище, — тихо сказал Жив-здоров.
Меф замер с открытым ртом. Послышалось? Проклятый звон!
— Ты не виноват ни в чем, — внятно добавил Элдер. — Это скажут и все остальные. Я пришел не один.
Рискуя свалиться, Меф встал и в полуобморочном состоянии поднял кресло, отодвинул в сторону. В глазах потемнело. Он ощупью опустился, вернее, рухнул в чашу надутого воздухом сиденья и некоторое время ничего не видел и ничего, кроме звона, не слышал. Потом дурнота немного развеялась, и он увидел всех. Рамон Джанелла, Николай Асеев, Аб Накаяма, Леонид Михайлов, Мстислав Бакулин… Невеселое это было зрелище.
Наверное, они поздоровались с ним раньше и теперь стояли и смотрели на него (лишь Мстислав сидел в пилот-ложементе — нога на ногу, кулаки на колене). Все в блестящих псевдокостюмах и абсолютно одинакового роста… Прежнему своему облику полностью соответствовал только Аб Накаяма. Поджарые Мстислав и Рамон были заметно короче прежних себя. В этом смысле хуже всего обстояли дела у Асеева, Михайлова и Элдера. Меф с трудом проглотил что-то мешавшее в горле. Изощренно шаржированные экс-гиганты, карманные Геркулесы… Он впервые видел их вот так — всех сразу — и чувствовал, как в глазах накипает жгучая слеза жалости, стыда, унижения. И ненависти. Не колеблясь растоптал бы производителей этого жуткого и в то же время утонченного издевательства над людьми — живыми и мертвыми. Незлобивый по сути своей, он десять лет вынашивал идею мщения зеркальноголовым (производители жестоких чудес представлялись ему почему-то зеркальноголовыми), и ради этой идеи готов был на все. Но годы шли, и надежду встретить в Пространстве воображаемых зеркальноголовых сменило в конце концов подозрение, что он наивно одухотворяет какой-то замысловатый природный процесс. Другими словами, ненависть его была безадресной, нелепой. Мстить было некому. И вот сегодня опять накатило. До жгучей мути в глазах, до обессиливающего бешенства. Но снова безадресно и нелепо… Будь оно проклято, это аморфное Нечто!..
Придавленный в кресле тяжелой слабостью, Меф слышал сквозь звон в ушах чей-то знакомый басистый голос. Он видел, что Николай Асеев смотрит на него. Глубоко сидящие глаза, крупный с залысинами лоб, шевелятся губы… Он слышал слова, но их смысл проскальзывал мимо сознания. Знакомо скрещенные на груди мускулистые руки, такие могучие в прошлом… Он не мог разобрать ни слова, однако по направлению взглядов Асеева и других понял, что речь шла о нем. Это заставило его мобилизовать свою волю, сосредоточиться. Он почувствовал, как что-то сдвинулось в голове — будто перекатился на новое место гладкий металлический шар. И как только «шар» перекатился, он разобрал последнее асеевское:
— …Поэтому я так считаю.
«О чем это?…» — подумал Меф, отдыхая после изнурительного усилия.
— Спасибо, командор, мнение твое ценно, — поблагодарил Мстислав, как обычно благодарят председатели на командных советах. — Кто следующий? Говори ты, Рамон.
Длиннолицый рыжий Джанелла гибко повел плечами:
— Что говорить? Патрон сказал все.
— Личное мнение у тебя есть?
ebooksa