— Ничего существенного, Галина Васильевна, все, что вспомнил, я рассказал… Разве вот еще что… Когда я подходил к своему дому, они меня обогнали — тот, плечистый, и девушка. Он шел широким, размашистым шагом, девушка едва за ним успевала…
— Лица ее не рассмотрели? — спросил я без всякой задней мысли, но свидетелю мой вопрос не понравился.
— Я, инспектор, не имею такой привычки заглядывать в лицо незнакомым девушкам, это считается дурным тоном.
— И потом, ваш загляд мог не понравиться парню, с которым шла эта девушка, — добавил я невинно.
Он глянул на меня быстро и зло, из чего я мог заключить, что моя догадка недалека от истины.
Сушко поднялась, протянула руку.
— Спасибо за помощь, Эдуард Юрьевич, надеюсь, если понадобится, вы не откажетесь посетить нас еще раз…
Он схватил ее руку и держал, как мне показалось, целую вечность, а она не отнимала, и, видимо, его пожатие не было ей противным, хотя по всем признакам рука его должна быть холодной и скользкой. Мне он на прощание только кивнул — коротко и сухо, кажется, я ему тоже не приглянулся.
Когда дверь за МНСом закрылась, Сушко расхохоталась:
— Ух и злой вы, Агеев! У вас там все такие?
— Я самый свирепый!
Галина Васильевна бегло просмотрела протокол допроса свидетеля.
— Итак, как я и предполагала, третий был. Ксения Борисовна его не заметила, потому что он стоял в тени дерева, а у потерпевшего, насколько я поняла, вы спросить не догадались.
— Не успел, Галина Васильевна, так будет точнее.
— И не так болезненно для вашего самолюбия. Давайте прикинем, что дают для розыска новые сведения.
— Примет, кроме самых общих, свидетель не сообщил, а что причиной ссоры с девчонкой была ревность, мы знали и без него.
— Да, но мы не знали, что повод для ревности был таким жгучим и обнаженным. Одно дело — догадываться, подозревать в измене, и совсем другое — воочию убедиться, что тебе предпочли другого. Сильнейший удар по психике, стрессовое состояние… Теперь можно понять ту ярость, с которой преступник набрасывался на девчонку… Что же вы молчите, Дмитрий Дмитриевич, спорьте, если не согласны.
Я невольно залюбовался следователем Сушко. Вот сейчас она была сама собой — порывистой, пылкой, увлекающейся. А та чопорная строгость, которую она на себя напускает, совсем ей не подходит. Галина Васильевна перехватила мой недостаточно почтительный, выходящий за рамки служебной субординации взгляд и смущенно опустила голову. Мочки ее маленьких ушей запылали рябиновым цветом.
— У вас все, товарищ Агеев? — спросила она, не поднимая глаз.
Уходить не хотелось, и я очень кстати вспомнил о фотографии, которую нашли при обыске.
ebooksa