Зона риска

Разговор шел в каком-то телеграфном стиле, Андрей пытался настроить себя на соответствующую волну, это пока не удавалось.

Ела, блаженствуя, тянула коктейль. Андрей выпил свой коньяк, принялся за конфеты. На них обращали внимание.

«Что это еще за тип причалил?» — услышал Андрей реплику из-за соседнего столика.

Ела ее тоже слышала и объяснила:

— Мы сидим за столиком, который у директора в резерве. Потому и называется директорским. Для его личных гостей и важных персон... И пусть очередь в полкилометра — этот столик будет свободным. Директор очень любит себя и своих друзей.

— Как директорская ложа в театре. — Андрей аккуратно свертывал обертки от конфет в плоские квадратики.

— Для малолетнего сыночка фантики собираете? — спросила Ела.

— Не женат.

— Ого! Редкая по нынешним временам птица.

— Отчего же?

— Обычно врут, что развелся, обманулся, разочаровался, разлюбил, что там еще?

— Но я действительно...

— Верю. Впрочем, это детали жизни, несущественные к тому же.

Ела небрежно откинулась на спинку стула, рассеянно смотрела в зал, с кем-то поздоровалась, кому-то кивнула. Ей нравилось, что на них обращают внимание.

— Здесь как на сцене, — сказал Андрей.

— Сто лет не была в театре.

— Почему же? — удивился Андрей. — Сейчас много премьер.

— Разве я похожа на тех, кто простаивает у театральных касс часами, чтобы заполучить билетик?

— Нет, — вполне искренне согласился он.

Он бросил украдкой взгляд на свою неожиданную знакомую. Ела была симпатичной девчонкой со вздернутым носиком, миндалевидными глазами. Она была бы даже красивой, если бы не «чересчур». Чересчур много «штукатурки» на лице, чересчур широкая из дешевой ткани юбка-клеш, чересчур яркая брошь на блузе с чересчур большим вырезом. И чересчур много свободных движений — этакая нарочитая бойкость.