Приключения-1966

— Пугливые, — сказал Григорий Каленикович. — Известное дело — лещ.

Посовещались и решили еще раз протащить сети и выловили еще меньше,

— Может, на перекат в Русалочью двинуть? — предложил Капитон.

— Уж больно близко к селу. Да и какая уверенность, что и там не лещ? — возразил Григорий Каленикович.

— Философствуешь, старик, — грубо отозвался Капитон. — Ты дело предлагай.

— Но и рыбу можно перехитрить, — примирительно сказал Григорий Каленикович. — Зайдем ей с тылу и возьмем прямо на нерестилище. Доброе место приглядел я в Ободье.

Это был рукав, когда-то полноводный. Григорий Каленикович знал, что Ободье к лету всегда зарастает желтой кувшинкой, а весной всякая рыба приходит сюда класть икру.

Ободье было в пяти километрах выше, недалеко от пионерского лагеря «Орленок», белые дощатые строения которого раскинулись на песчаной отмели притока Барвинок — небольшой, но живописной речки, где верхнелозовские рыбаки имели богатую тоню. С моста, перекинутого высоко над Барвинком, летом просматривались и фарватер и Ободье. Весной же, в разлив, можно было попасть в Ободье, минуя перекат, непосредственно из Барвинка по извилистым рукавам, образованным большой водой.

Именно этим путем и воспользовались браконьеры. Григорий Каленикович уверенно вел моторку, он давно изучил все подходы к рыбным местам в разную пору года и на большом протяжении реки.

В Ободье вошли по-воровски тихо. Уже взошла луна, и Григорий Каленикович невольно залюбовался игрой рыбы, потерявшей всякую осторожность. На минуту даже черствое сердце Штунды дрогнуло, когда вытянули сети и в них забили хвостами, выгибая серебряные спины, тяжелые самки, так и не успевшие отложить икру и дать жизнь новому рыбьему потомству...

Не более часа понадобилось, чтобы наполнить три мешка. Больше нельзя было взять. Вдруг Харитоша тихо вскрикнул:

— Бондаренко!

Парень по звуку мотора узнал лодку инспектора.

— А, чтоб ты пропал, собака! — в сердцах воскликнул Григорий Каленикович. И к напарнику: — Тебе, Капитон Силыч, уходить нужно...

Да, ему никак нельзя попадаться на глаза инспектору.

— У меня, Силыч, такой план, — и старик быстро изложил его. — Подходит, а?

— Что ж, другого выхода нет, — согласился напарник. — Может, и клюнет, — и длинно, свирепо выругался, вытирая сразу вспотевшее лицо широкой ладонью.

И при свете луны на безымянном пальце браконьера сверкнул серебряный ободок перстня.

ПОГОНЯ

Валерий был удивлен и разочарован, когда прошли третий перекат, а браконьеров и в помине не было.

— Может быть, Штунда и не выезжал, — высказал он предположение, особенно внимательно осматривая в бинокль бухточки и заливы, иногда заходившие далеко в глубь крутого правого берега, у которого шла инспекторская лодка.