Алик возился с компасами. Он чувствовал себя чужим здесь, среди этих людей, которые все друг друга знают, все заодно... Компасы были грязные, исцарапанные, с обколотыми пластмассовыми корпусами. Алик снимал стекла, вычищал ножом сухую глину. У них на факультете тоже были альпинисты. Они вставали в шесть утра, долго делали зарядку с гантелями и эспандерами, пили кефир и ничего другого, пели свои песни и говорили о траверзах и пике Пти-Дрю. Алик относился к ним иронически. А может быть, это как раз то, что нужно? Щеголять в новых гетрах, петь песни и думать только о траверзах и пике Пти-Дрю?
В половине третьего погрузка была закончена. Надя села в кабину, остальные влезли в кузов, на пыльную, колышущуюся груду вещей. Игорь похлопал ладонью по верху кабины.
— По коням!
И снова шоссе, километровые столбы, черные сланцевые откосы с желтыми кустиками молочая, горячий ветер, солнце, мелькающее между соснами, — блестящее и расплывшееся, будто за промасленной бумагой. Над шоссе, на фоне черных от тени стен леса, искрились, сыпались мухи и мошки. Машина, шипя шинами, катила по осмолившемуся асфальту. Около Учан-Су женщины в майках и шароварах лопатами бросали на шоссе диоритовую щебенку; она отлетала от колес и звонко била в днище машины.
Алик нагнулся и сквозь проволочную сетку и радужно-желтое потрескавшееся стекло посмотрел в кабину. Надя разговаривала с Карбюратором, и тот — странное дело! — что-то рьяно доказывал ей, размахивая свободной рукой.
Все хорошо, и ни о чем не нужно думать, потому что все остальное неважно, потому что ничего другого просто нет, только шоссе, километровые столбы, горячий ветер и запах шалфея!
Свернули в лес, на грунтовую дорогу. Переехали ручей, и дорога пошла вверх; деревья царапали по брезенту, клубилась пыль, кузов встряхивало, тент ходил ходуном и скрипел, когда, переваливая через камни, машина кренилась. Потом Алик увидел дым, и они выехали на поляну с костром и палаткой. Около костра стояли четверо. Один, в шортах и белой кепке, вышел вперед.
— Лев! — крикнул Юрочка и поднял руку.
Лев тоже поднял руку.
Алик видел, как вышла Надя и как Лев развел руки, изображая не то изумление, не то восхищение, взял Надю за голову и поцеловал в лоб. Все смеялись. Надя тоже.
Все стояли вокруг Льва.
— Приехал в Симферополь, уже темно, — говорил он. — А подвез меня один гаишник, на мотоцикле. — Он говорил быстро, сбивчиво, не договаривая слов. — Пошел к Леньке — замок. Дом у них трехэтажный, плоская крыша. Залезаю по пожарной лестнице, стелю памирку, ложусь. Лежу, созерцаю Млечный Путь...
У Льва было длинное лицо с большим подбородком и немного согнутым на бок носом.
— Лев в Симферополе живет или в Ялте? — спросил Алик Юрочку, когда они натягивали палатку.
— Нигде, — Юрочка забивал обухом топора алюминиевый колышек. — Жил в Симферополе, потом разошелся с женой и теперь живет где придется. Отличный, между прочим, парень, но чуть что не нравится, сразу скисает и бросает работу.
От костра, от веток, валил молочный дым. Игорь нагнулся и подул. В дыме запрыгали оранжевые язычки.
— Мой командир! — крикнул Лев. — Так что будем делать? Завтра, я имею в виду. Массы трепещут в ожидании указаний.
Игорь вытирал слезы.
— С утра пойдут человека три, потащат телефон до Узкого сифона[2]. Остальные укладывают снаряжение. Днем начнет прибывать народ. По мере того как будет подвигаться укладка, будем отправлять новые вспомогательные отряды. Вот так пока, ясно?
Хлопнула дверца кабины. В свет костра вышел Карбюратор. С усилием осмотрелся и сел.
ebooksa