— Женя, Женя Кирсанова!
— Так ты тоже уходи отсюда быстрее, Женечка, — посоветовал Николай, с жалостью и благодарностью смотря на ее светлые волосы, на белоснежный кружевной воротничок скромного платья.
— Мы вечером с подругами уйдем в Минск.
— Сейчас вам нужно уходить, сейчас… Будь здорова, Женечка…
И они разошлись. Николай с пятью красноармейцами резко свернули вправо, и через небольшое поле они направились в лес. Двое суток ходили по лесу, искали партизан, на третьи решили зайти в деревню, чтобы раздобыть продуктов. Утром зашли в первую крайнюю хату, застали там старика. Он сидел за большим дубовым столом и ел прямо из чугунка дымящуюся, горячую картошку, рядом стояла огромная миска с капустой.
Неожиданное появление обросших до бровей незнакомцев так подействовало на старика, что он с перепугу залез под стол. Стоявшая у печи старуха от удивления так и застыла с ухватом в руках.
— Вы извините, мы напугали вас, — проговорил Алексеев. — Мы — пленные. Покормите нас, пожалуйста, если можно.
Только после этого старик вылез из-под стола, подслеповатым глазом посмотрел на Николая и сказал:
— Ах, як вы мяне перепугали, дарагенькие! Раненые?
— Да, отец, к сожалению.
— Сядайте, сядайте, сыночки, за стол. Бульбачка есть, слава богу…
Так сладко запахло обжитым домом. Николай первым присел к столу и за разговором с хозяином хаты не заметил, как не осталось ни картошки, ни капусты. Нужно было уходить. В деревню могли в любую минуту ворваться гитлеровцы. Старик на прощание каждому отрезал по большой скибке хлеба, перекрестил всех и сказал:
— С богом, сыночки… Мои тоже, могуть, где-то маются вот так…
— Спасибо, отец, спасибо, — ответил за всех Алексеев. — А как нам в Шкловские леса попасть?
— Вот за огороды выйдете и прямо лесом туда, к Шклову, и попадете. Верст так будеть с тридцать…
Был полдень. Низко плыли серые, набрякшие тучи. Сильно болела голова, рана давала себя знать. Николай шел впереди, поддерживая раненую руку, горько раздумывая над тем, как несправедливо все устроено на свете: иноземцы напали на Родину, опустошают ее земли, убивают, измываются над людьми. И вот он, простой человек, должен на своих родных просторах прятаться от фашистских пришельцев. Кто их сюда просил? Кому они здесь нужны? Нет, сволочи, пощады вам не будет!..
Алексеев так погрузился в свои мысли, что и не заметил, как они попали на широкую грунтовую дорогу, которая вилась среди дубового леса.
— Хальт! — вдруг раздалась немецкая команда, и около группы неожиданно появилось пять гитлеровцев с автоматами.
— Хэндэ хох!
Алексеев, не раз слышавший эту команду, поднял руки. За ним последовали и его товарищи. Николай еще не успел прийти в себя от страшной мысли: снова плен, — как раздалась новая команда: