Лена молча смотрела на отца, по ее щекам текли слезы…
По пути в лагерь отец сказал ей: «Ты все равно пришла бы к этим скалам, дальше идти не смогла бы: магнитные возмущения искажают показания компаса. Молодец, выдержала серьезное испытание на отлично». Геолог из тебя получится.
— Ты прав, папочка, — Лена остановила отца, потянув его за рукав, поцеловала в бороду.
Господи, как давно это было! Она стала геологом, успела родить сына, похоронить отца.
Заливистый звонок оторвал ее от окна. Елена Владимировна бросилась к телефону:
— Мама, мамочка! Это я, Лена! Как ты себя чувствуешь, как там Олежка? Я страшно скучаю!
— Почему в такую рань звонишь? Где ты сейчас находишься? В Москве? Прилетела первым рейсом? — в голосе мамы звучит беспокойство.
— Звоню из Пригорска. У меня все хорошо, мама, все хорошо! Жди письма, подробного письма! Ой, мамуля, уже солнце встает!
— Сейчас пять утра. Да что с тобой, уж слишком ты возбуждена, — мама говорит строго, привычно строго и рассудительно.
— Помнишь, как у Маяковского: «Мама, ваш сын прекрасно болен…» Только вместо «ваш сын» поставь другие слова: «ваша дочь». Поцелуй Олежку, мама.
— А что ты делаешь в Пригорске? Переехала туда, что ли?
— Нет, пока не переехала. Готовлю проект. Сегодня — предварительная защита.
— Мы с Олежкой приедем в сентябре, дней на десять. Ты хотела финский плащ приобрести?
— Перешлю тебе деньги, купи.
— А как его зовут?
— Кого? Плащ?
— Не дури. Как его зовут? — настойчиво спросила мать — Ну, не называй имени, я приеду — познакомлюсь с ним.
— А-а-а, вот ты о чем… Его зовут Борис, мама, Бо-рис Се-ме-но-вич.
Утром Лена приняла душ и позавтракала в гостиничном буфете. Вернувшись в номер, надела свое любимое платье — бирюзовое. Она знала, что это платье нравится и Борису. Он пробормотал ей вчера:
— Тебе это платье очень даже к лицу.