Посланник смерти

– Только спокойствие, – пробормотал он, – теперь нельзя торопиться. Следующий уровень содержит, – он перевернул страницу, – два «n» в квадрате электронов. Поскольку «n» в данном случае равно четырем, то и электронов на четвертом уровне должно быть тридцать два.

Затаив дыхание, подобно игроку, боящемуся спугнуть мимолетную удачу, Илья принялся пересчитывать количество шариков на четвертом круге, который состоял как бы из переплетенных и несколько смещенных относительно друг друга четырех витиеватых браслетов. Поняв, что шариков действительно тридцать два, он, позабыв обо всем, удовлетворенно засвистел. Пятый круг был представлен одним, но довольно толстым пунктирным кольцом и имел уже двадцать четыре шарика, следующий за ним – восемь, а последний – два.

Переписав цифры, обозначающие количество шариков на каждом уровне, и пересчитав их общее количество, Хромов заглянул в таблицу Менделеева и стал искать элемент, который содержал бы такое же количество электронов на своих квантовых оболочках. К его удивлению, им оказался химический элемент под номером девяносто четыре – плутоний.

«Если это не плод моей фантазии, то передо мной лежит либо очень умело выполненная подделка, либо то, чему вообще не может быть никакого логического объяснения», – размышлял он.

Илья скатал древний холст в трубочку и убрал его в письменный стол. Взглянув на часы и поняв, что ложиться бессмысленно, он направился в ванную комнату. Обдумав во время бритья создавшуюся ситуацию, он решил пока ничего никому не говорить, опасаясь, что эти сведения могут повлиять на результат расшифровки сопроводительного текста, и попробовать установить подлинность коврика самостоятельно.

Глава девятая

Обретение чуда

Илья Федорович Хромов пришел на работу на полчаса раньше. В криминалистической лаборатории он первым делом включил атомно-абсорбционный спектрометр. Затем он вскрыл кейс, в котором лежало заветное полотнище, и выложил его на полированный стальной столик прибора.

«Пожалуй, будет достаточно сделать спектральный анализ ткани и чернил, – решил он. – Если ничего подозрительного не обнаружу, то останется только произвести изотопный анализ и выяснить приблизительный возраст коврика».

К тому времени, когда лаборатория стала наполняться сотрудниками, со своей первой задачей он справился. Проконсультировавшись с одной из сотрудниц, он выяснил, что ни материал, из которого сделан коврик, ни чернила такого химического состава никогда ранее не применялись для написания каких-либо посланий. Майор Хромов уложил рисунок в небольшой пластмассовый тубус и направился в цокольный этаж здания, где в двух смежных комнатах стоял укрытый за толстыми бетонными стенами ядерный спектрограф, оборудованный специальной приставкой, позволяющей с достаточно высокой точностью датировать возраст органических образцов.

– Ты чем сейчас занят? – обратился он к сидевшему за столом оператору Николаю Порошину.

– У вас, товарищ майор, что-то срочное?

– Да, пожалуй, срочное. Скажи мне, сколько времени занимает одно измерение на твоей «бандуре»?

– Это зависит от предполагаемой датировки образца, – ответил Николай. – Чем старее образец, тем большее время приходится его там выдерживать, – кивнул он на стоявший в центре комнаты массивный стальной цилиндр с сейфовой крышкой.

– Тогда взгляни-ка на образец сам, – майор развинтил свой тубус.

Николай Порошин потер между пальцами грубоватую ткань плохо отбеленного полотна и спросил:

– Что за кружки на нем нарисованы? В них смысл какой-нибудь есть?

«И он о том же! – с раздражением подумал Илья Федорович. – А он ведь физик, догадается быстро».

– Да нет, рисунки тут совершенно не важны, интерес представляет только ткань, – сказал он, стараясь казаться равнодушным.

– На первый взгляд, ей не менее тысячи лет, а то и поболее, – проговорил Николай. – Многое зависит от условий, в которых она хранилась, и от того, каким образом была в свое время изготовлена…