«Графическое изображение сущности какого-то вещества или материала, который создается внутри некоего аппарата. Материал необходимо хранить обязательно отдельно от всего живого и небольшими порциями, ибо в собранном состоянии он способен нанести крупные разрушения в окружающей среде. Удивительное вещество способно ослеплять и сжигать все вокруг. Он крайне опасен, даже в неактивированном состоянии, для тех, кто находится рядом».
– Чем-то напоминает инструкцию по хранению взрывчатых веществ, – прокомментировал я, – причем ядовитых.
– Меня несколько смущает выражение «графическое изображение», – сказал Михаил, водя пальцем по тексту. – Если следовать нашему толкованию буквально, то глубинная суть этого вещества изображена на самом коврике. Или я не так что-то понял?
– Да нет, вроде все так.
Мы посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, принялись отыскивать среди разложенных на столе бумаг ксерокопию с фотографии коврика. Найдя ее, мы вперились в нее глазами, пытаясь понять, что же на нем изображено.
– Предположим на минутку, – рассуждал я, – что вся хитрость данной графической головоломки каким-то образом зашифрована в количестве черных шариков, находящихся на колечках, расположенных вокруг центрального пятна. Подсчитаем для интереса, сколько же их на каждом таком колечке? Итак, на первом от центра их только два. На втором – восемь. На третьем – восемнадцать.
Я записал эти цифры и повернулся к Михаилу:
– Миш, а Миш, тебе, случайно, ни о чем не говорит такая числовая последовательность: 2, 8, 18, 32, 24, 8, 2?
– Почти симметрично получилось, – проговорил он. – Вот только 24 здесь не к месту, по идее, должно быть 18. Ты, Сань, позвони лучше кому-нибудь из своих старых друзей по институту, кто-то из них наверняка работает по специальности.
– Неплохая идея, – согласился я. – Был же у меня приятель в Курчатовском институте. Он и сейчас, кажется, большая шишка в Минсредмаше.
– Вот и позвони ему, не откладывая дело в долгий ящик, – подтолкнул меня под локоть Михаил.
Я вышел в коридор и набрал номер Кудрявцева. Трубку взял он сам.
– Жень, ты? Привет! Косарев беспокоит. Ты еще не спишь?
– Не-а, – отвечал тот, явно что-то жуя, – недавно с работы пришел, ужинаю.
– Я тебя долго не задержу. Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Говорит ли тебе что-либо такая последовательность цифр? Два, восемь, восемнадцать… – принялся перечислять я.
– А к этим цифрам что-нибудь еще прилагается? – спросил Кудрявцев.
– Да, тут у меня есть не очень понятный рисунок. Правда, он выцвел от старости, но суть его такова. Рисунок состоит из нескольких вписанных друг в друга кружочков, их семь штук. А в центре нарисовано что-то, отдаленно напоминающее спелую ягоду ежевики или малины. На сами же кружочки как бы нанизаны соответствующие количества более мелких шариков черного цвета. И вся комбинация чем-то смахивает на обычную стрелковую мишень…
– А, все понял, подожди минутку, – перебил меня Кудрявцев. Минуты через две я услышал насмешливый голос моего знакомого: – И чему только тебя в институте учили? Твоя не шибко сложная загадка для мало-мальски образованного человека не стоит и выеденного яйца. Если бы ты чуть-чуть напряг мозговые извилины, то понял бы, что держишь в руках схематичное изображение атома плутония.
– Неужели плутония? – недоверчиво переспросил я.
– Точно, плутония, – отрезал он. – Строение атомарных уровней для каждого элемента, как ты и сам знаешь, строго индивидуально. Цифровой ряд, что ты мне только что продиктовал, относится к количеству электронов на каждом таком уровне. И если ты ничего в цифрах не напутал, то это, несомненно, плутоний.